Я медленно киваю, потирая грудь, когда мой кхай вибрирует в ответ. То, что она помогла мне подготовить наш лагерь, несмотря на ее усталость, много значит для меня. Это заставляет меня чувствовать себя так, как будто мы впервые участвуем в этом вместе. Что она признает, что мы — одно целое. Я крепко обнимаю ее и снова целую в макушку, прежде чем она успевает что-либо сказать, а затем выхожу из пещеры на разведку, прежде чем она начнет задавать вопросы.

Я возвращаюсь по нашему следу, ища признаки мэтлаксов, но там ничего нет. Если за нами следили, они сдались много часов назад. Довольный, я возвращаюсь в пещеру к своей паре, где у нее пылает огонь. Я горжусь тем, что она не жалуется, хотя явно устала. Вместо этого она занята в пещере и поднимает взгляд от костра, когда я прихожу, ее глаза сияют.

Потребовалось много мучительных ночей, чтобы дойти до того, что ее глаза загораются от удовольствия при виде меня, но я бы не променял ни одной. Этот момент сделал так, что все они того стоили.

— Все в порядке? — спрашивает она, насыпая несколько сушеных трав в сумку для растапливания, чтобы заварить чай.

— Никаких следов, — киваю я. — Мэтлаксы бросили нас в погоне за более легкой добычей. — Я вообще не видел много добычи, что меня беспокоит. Обычно эти холмы кишат дичью.

— Это здорово, — говорит Джо-си, улыбаясь. — Мы будем завтра в пещере Харлоу и Рух?

— Возможно, если мы будем путешествовать весь день. — Я не указываю на то, что это будет маловероятно.

Она медленно кивает, на ее лице появляется разочарованное выражение.

— Значит, нет. Мне жаль, что я задерживаю нас. За тобой трудно угнаться.

Неужели она думает, что я ее буду ругать?

— Не извиняйся. Мы еще не в полной силе. — Я потираю грудь, думая о кхае, который в последнее время был проклятием — и надеждой — моего существования. — Мы просто будем идти так быстро, как только сможем, и не будем беспокоиться ни о чем другом.

— Я чувствую себя виноватой, что тебе пришлось нести меня сегодня…

— Это было потому, что мы находились на территории мэтлаксов. Теперь мы в безопасности. — Я наклоняюсь вперед и касаюсь ее подбородка, наклоняя ее голову так, чтобы она смотрела на меня. — И я бы носил тебя целыми днями без жалоб и был бы рад это сделать.

Она краснеет и опускает голову.

— Давай надеяться, что до этого не дойдет, иначе у меня будут синяки на внутренней стороне бедер от попыток удержать тебя.

Я представляю, как ее бедра сжимают мои, и меня охватывает вожделение. Если бы это случилось, я бы не возражал, чтобы ее сладкие бедра бесконечно сжимались вокруг меня. Единственное, против чего я бы возражал, — это синяки, которые она могла бы носить.

— Я буду более осторожен с тобой.

Джо-си просто качает головой, глядя на меня, забавляясь.

Мы проводим темные часы в дружеской компании, разговаривая о погоде и попивая чай. Я кормлю Джо-си лакомыми кусочками мяса, которое я жарю. Несмотря на то, что ее руки лучше, мне нравится кормить ее. Она не протестует против такого обращения, и после того, как мясо съедено, она начинает зевать.

— Спи, — говорю я ей. — Завтра нам предстоит много путешествовать, и тебе понадобятся твои силы.

Она кивает и бросает взгляд на одеяла, затем вздрагивает.

— Ты присоединишься ко мне? Ты моя лучшая грелка.

— Грелка?

— Ты излучаешь тепло, — поддразнивает она, вся улыбаясь.

Я киваю. Я с радостью помогу ей. Я устраиваюсь поудобнее на мехах, и она прижимается ко мне всем телом, устраивая свою маленькую фигурку у меня на плече. Она слегка вздыхает, и ее щека прижимается к моей груди, ее кулак прижат к моему сердцу. Мой кхай приятно поет, и я закрываю глаза, довольный тем, что игнорирую гул, пробегающий по моему телу, требующий, чтобы я заявил права на свою пару. На данный момент этого достаточно.

— Твой кхай громкий, — тихо бормочет Джо-си, и ее пальцы гладят мою грудь, поглаживая твердые бугорки над моим сердцем.

Она не ошибается. Хотя песня приятная, она громко пульсирует. Я хмыкаю в знак подтверждения.

— Не обращай внимания.

Джо-си ничего не говорит, но ее рука продолжает поглаживать бугорки на моей груди, и мой член — уже готовый — становится болезненно твердым. Я держу глаза закрытыми, а тело неподвижным, решив не реагировать. Если она захочет безобидно погладить меня перед сном, я буду приветствовать это без возражений. Каждое ее прикосновение — это подарок.

Проходят мгновения, а ее пальцы продолжают гладить мою грудь.

Затем ее рука скользит ниже, прочь от моего сердца и вниз по животу.

У меня пересыхает во рту. Мой член дергается под набедренной повязкой, пронзая воздух. Возможно… она не осознает, что делает? Я жду в напряженном молчании, моя рука сжата в кулак, пока ее пальцы скользят по моему животу, дразня края моей набедренной повязки. Я прислушиваюсь к ее дыханию, чтобы понять, спит ли она, а ее рука просто блуждает.

Но потом я чувствую в воздухе запах ее возбуждения, слабый, но становящийся все сильнее.

Стон, который я сдерживал, вырывается у меня.

— Джо-си?

— Ничего, если я немного поиграю? — ее голос приглушенный и мягкий, а ее пальцы гладят, гладят, гладят мой живот. Снова и снова. — Немного разведаю обстановку?

Я отрывисто киваю. Как будто я откажусь от этого? Ни один мужчина не смог бы.

Ее рука опускается ниже.

— Я никогда не думала о том, что ты девственник, — признается она приглушенным голосом. — Признаю, что это меняет мой взгляд на вещи.

— Как… как так? — мой голос срывается, когда я говорю, и я прочищаю горло.

— Это странно, но мне кажется, что теперь я тебя понимаю. Почему ты так боишься, что я буду «слабой». И это заставляет меня чувствовать себя так, ну, как будто ты весь мой. Забавно, что это так привлекательно, не так ли?

Для меня это не странно. Мысль о том, что другой мужчина прикасался к ней, наполняет меня бессильной яростью.

— Я не принадлежу никому, кроме тебя, — говорю я ей сквозь стиснутые зубы.

— Я знаю, — мягко говорит она. — Мне это вроде как нравится.

А потом ее рука скользит по моим леггинсам и обхватывает мой член.

Я задыхаюсь от собственного дыхания, мои кулаки крепко прижаты к бокам. Часть меня хочет вырвать ее руку, чтобы она не мучила меня больше… а