б) эффективности советской зенитной артиллерии;

в) неожиданно быстрого восстановления ВВС в конце 1941 — начале 1942 г., несмотря на сокрушительные удары, которые были нанесены им летом».

Дело в том, что немецкий летный состав инструктировали, основываясь на данных разведки, согласно которым советскую зенитную артиллерию и истребительные силы «вряд ли стоило принимать во внимание».

Но когда немцы сталкивались и с теми и с другими, то это являлось для них большим сюрпризом', причем в техническом отношении превосходство люфтваффе было очевидным. Немецкие командиры были удивлены эффективностью вражеской зенитной артиллерии, поскольку представляли ее устаревшей.

Не менее удивились они и оборонительному огню пехоты из легкого оружия, который приводил к большим потерям с немецкой стороны. Очень скоро, удерживая превосходство в воздухе, немцы стали понимать, что желаемого полного уничтожения советской авиации достичь не удалось. И это несмотря на то что, по их первичному мнению, «русские были опрокинуты» и «вражеской авиации буквально не существовало».

Действительно, единодушие во взглядах на эффект массированного воздушного удара в первые дни войны сменился озабоченностью. После того как советская авиация, застигнутая врасплох, была, по сути, уничтожена на аэродромах, тем не менее сопротивление не прекращалось.

По их убеждению, три фактора благоприятствовали восстановлению советской авиации:

«а) большое количество летчиков уцелело, в то время как их техника была уничтожена на земле летом 1941 г., а также наличие больших резервов техники и личного состава во внутренних районах России и на Дальнем Востоке;

б) эвакуация (несмотря на громадные трудности) авиационной промышленности на восток, где она оказалась недосягаемой для немецкой авиации;

в) раннее наступление исключительно суровой русской зимы, которое нарушило все планы немцев по ведению воздушных операций и дало русским долгую передышку для реорганизации своих ВВС».

В общем, Советский Союз был виноват перед врагом исключительно из-за своей огромной территорией и русской зимы. А Германии бы хотелось получить его на блюдечке с голубой каемочкой!

Вот как немцы описывали среднего русского летчика: «Противник, совершенно не способный вести самостоятельный атакующий воздушный бой и представляющий весьма небольшую угрозу в атаке. Часто складывалось впечатление, что в отличие от немецких летчиков, советские пилоты были фаталистами, сражавшимися безо всякой надежды на успех и уверенности в своих силах, движимые своим фанатизмом или страхом перед комиссаром». Между тем и даже такому образу они находили свое объяснение: «Как можно было ожидать настоящего энтузиазма в бою от летчиков со столь безнадежно устаревшими самолетами, оружием и оснащением? Как должен был вести себя в бою летчик, уступающий противнику в технической и летной подготовке и который был деморализован огромными поражениями Советского Союза?

Хорошо известно, что советские летчики часто шли в бой за своим командиром, подстраиваясь под его действия, как автоматы, безо всякого понятия о целях, маршруте и ситуации в воздухе.

Обсуждая психологический аспект поведения их в воздухе, нужно сказать, что в оборонительных боях над своей территорией советские пилоты, в общем, показали себя значительно лучше, чем в атакующих действиях над занятой немцами территорией».

Одним словом, русский менталитет по-немецки! И он менял свое лицо, когда на фронте стали появляться сильные авиачасти, оснащенные современными типами самолетов.

Так, медленно, по-разному в различных районах стали возрождаться советские Военно-воздушные силы после сокрушительного поражения лета 1941-го!

Предвоенная неразбериха в период самой значительной по своим масштабам реорганизации Красной армии не осталась незамеченной вождем. Так, снова появились участники антисоветского военного заговора. По этой довольно размытой причине, как кажется на первый взгляд, начались аресты в среде высшего комначсостава РККА уже в первой половине 1941 г. Среди арестованных оказалось и немало генералов авиации. Это была первая чистка недавно выдвинутых на высокие должности, в большинстве своем высших авиационных командиров. Они потеряли личное доверие Сталина.

21 апреля 1941 г. арестовали дивинженера Сакриера Ивана Филимоновича — начальника Управления вооружений ВВС РККА.

18 мая 1941 г. — комбрига Залевского Адама Иосифовича — начальника отдела НИИ ВВС РККА.

23 мая 1941 г. — генерал-майора авиации Филина Александра Ивановича — начальника НИИ ВВС РККА.

30 мая 1941 г. — генерал-майора авиации Шахта Эрнеста Генриховича — помощника командующего ВВС Орловского военного округа по вузам, Героя Советского Союза.

31 мая 1941 г. — генерал-лейтенанта Пумпура Петра Ивановича — командующего ВВС Московского военного округа, Героя Советского Союза.

2 июня 1941 г. — комдива Васильченко Николая Николаевича — помощника генерал-инспектора ВВС РККА.

7 июня 1941 г. — комбрига Черния Ивана Иосифовича — начальника Курсов усовершенствования командного состава ВВС при Военной академии командного и штурманского состава ВВС РККА.

8 июня 1941 г. — генерал-лейтенанта авиации Смушкевича Якова Владимировича — генерал-инспектора ВВС РККА, дважды Героя Советского Союза.

9 июня 1941 г. — генерал-майора авиации Левина Александра Алексеевича — заместителя командующего ВВС Ленинградского военного округа.

17 июня 1941 г. — генерал-майора авиации Юсупова Павла Павловича — заместителя начальника штаба ВВС РККА.

18 июня 1941 г. — генерал-лейтенанта авиации Алексеева Павла Александровича — помощника командующего ВВС Приволжского военного округа.

Аресты высших авиационных командиров продолжались и после начала войны. Например, генерал-лейтенанта авиации, Героя Советского Союза Павла Васильевича Рычагова, бывшего начальника ВВС Красной армии, арестовали 24 июня. 27-го — генерал-лейтенанта авиации Птухина Евгения Савича, командующего ВВС Юго-Западного фронта.

В июне 1941 г. также были арестованы: бывший помощник начальника Главного управления ВВС по дальнебомбардировочной авиации Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации И. И. Проскуров; командующий ВВС Дальневосточного фронта Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации К. М. Гусев; начальник Академии командного и штурманского состава ВВС Красной армии генерал-лейтенант авиации Ф. К. Арженухин; начальник штаба ВВС Красной армии генерал-майор авиации П. С. Володин; командир 9-й смешанной авиационной дивизии Герой Советского Союза С. А. Черных.

Только один генерал-майор авиации И. И. Копец, командующий ВВС Западного Особого военного округа, покончил жизнь самоубийством, избежав ареста вместе с командующим фронтом генералом армии Д. Г. Павловым.

Одним из первых накануне войны разочаровал вождя 30-летний заместитель наркома обороны по авиации Рычагов. На военном совете, когда речь зашла об аварийности в авиации, Сталин выслушивал разные мнения. При этом, как пишут очевидцы, он приглядывался к присутствующим. Кому смотрел в глаза, кому в спины. И вот очередь дошла до Павла Васильевича Рычагова, генерала с внешностью мальчика, но наделенного огромной властью для своего возраста.