опасности.

— А у меня на кухне? Дважды!

— Последний не считается, ты была не серьезной. А первый… там я не был серьезен, и ты не чувствовала, что тебя убьют. То, что было ночью — совершенно другое.

— Да, другое, — тихо согласилась я.

— Ты… убивала до этого?

Я сглотнула…

— Да, у меня были разные задания. Я же рассказывала.

— Нет, не отравленным письмом.

— Тоже что-то было, но я не люблю думать об этом.

— Значит кто-то сегодня не выспится все-таки.

— С чего ты взял?

— У тебя травма внутри сегодня случилась.

О, нет! Не сегодня, Эндари. Но ты об этом не узнаешь.

— Переживу, я же ассасин.

Но Эндари был прав. Ночью меня настиг кошмар. Я снова была на мосту, руки снова были в крови. Вокруг меня лежало четыре трупа, а из пятого я доставала клинок. Ладони, предплечья и все остальное было в крови, а ветер то ли пел, то ли шептал, обдавая холодом: «Ты не уйдешь… Ты не скроешься».

Я снова вставала в этом сне и смотрела в воду, собираясь прыгнуть. Но как обычно сзади меня загорался золотистый свет фонарей, и я снова отчаянно хотела повернуться. Посмотреть на свет еще раз, перед тем как прыгну в темные воды. Я поворачиваюсь как обычно…и просыпаюсь.

Я подскочила в кровати и увидела золотистый свет в глазах Эндари, который отражался от ночника. Он присел ко мне на кровать и слегка приобнял.

— Что случилось?

Я не могла рассказать всей тяжести на моих плечах.

— Ты был прав. Ночь будет не легкой. Но уже лучше. Иди, спи.

— Ты плакала. — Он провел пальцем по моей щеке, собирая слезинки.

— Не смей называть меня дождиком после этого, — проворчала я. — Это только Николетт разрешено.

— Не думал.

Он слегка приобнял меня, я вдыхала корицу и гвоздику от его волос и чувствовала, как мое сердце успокаивается. Он поглаживал меня по волосам.

— Хочешь поговорить?

— Нет, лучше дальше попробую доспать. Почему ты зашел?

— Услышал слишком бурное движение из твоей комнаты. Заволновался.

— Все в порядке.

Я отстранилась от него и легла обратно. Он расправил одеяло надо мной и заботливо укрыл, а затем вышел из комнаты.

Утром, когда я оделась, Эндари меня пристально осматривал.

— Что?

— А ты хорошо осведомлена о моде в Каросе.

Я была в свободных штанах и длинной тунике до колен, никаких лишних вырезов и сантиметров голой кожи.

— Все знают, что мужчин у вас лучше не провоцировать, — ответила я и в шутку провела пальцем по его плечу.

— Я о об этом, — он показал на лицо и уши.

Да, я сделала подводку глаз, а на ушах блестели серьги-кольца.

— Не хочу выделяться и привлекать лишнее внимание, — пожала я плечами.

Он еще раз странно осмотрел мою одежду с каким-то хищным блеском в глазах, который я не поняла.

— Такое все закрытое, непривычно.

— Не нравится? — спросила я.

— Непривычно. Хочется раздеть тебя.

— Чего? Я тебе сейчас вколю в машине укол, и ты будешь спать всю дорогу!

— В хорошем смысле!

— Я даже не знаю, какой может быть хороший смысл.

— Ну смотришь и думаешь, а сколько слоев ткани нужно снять, чтоб увидеть голую кожу и…

Я запустила в него лезвие, которое он, конечно же, поймал.

— Если ты так рассуждаешь, вообще не понимаю смысла этой одежды. Если тебя это только больше веселит.

Я хотела взять маленький чемоданчик с вещами, но Эндари подхватил его первым и вышел из квартиры. Продолжая сверкать на меня непонятным блеском в глазах.

Нас довезли госслужащие до Эрингтона, всю дорогу в машине играла какая-то дурацкая мелодия, которая в результате заела у меня, и я начала в такт ритму шевелить пальцами. Я не часто ездила в машинах. Лерон хоть и столица, а город не большой. Я справлялась общественным транспортом — автобусами и трамваями. Покупать машину смысла не было, тем более я чаще всего передвигалась по центру на своих двоих.

Эрингтон же был еще меньше Лерона, действительно как кукольный городок. Мы вышли из машины, и я вдохнула сладковатый воздух. Всюду были пекарни и небольшие кафешки.

— До поезда сорок минут. Хочешь куда-нибудь зайти? — спросил Эндари.

— Нет, давай просто пошатаемся.

— Пошатаемся? Не думал, что ты любишь просто шататься.

— Эрингтон и правда красивый.

Мы бродили по узким улочкам, манящим в них зайти, рассматривали цветные витрины, но не те, которые пестрили цветом, как ядовитые гусеницы, а тех цветов, что обычно присутствуют в детских игрушках. Маленькие домики из красного и желтого кирпича внушали умиротворение. Я почувствовала легкую тоску.

— Ты бы хотела тут жить? — спросил Эндари.

— Когда-то хотела, — ответила я. — Но сейчас моя жизнь в Лероне.

— Да, в Лероне, — ответил он.

Мы показали билеты на станции проводнику и сели в вагон. Дорога была приятной. Эндари иногда шутил, а потом и вовсе начал петь.

— Хватит!

— Мы не посмотрели вчера «Розу дикого моря», надо восполнять. Мы можем придумать диалоги.

— О, нет! Такой глупостью я заниматься не буду.

Но дорога была длинная, не помню, когда я ездила куда-то дольше двух часов. Так что, под конец пути мы стали разговаривать как Делайла и Ромул.

— О, какой кошмар, мое сердце погибнет, если ты оставишь меня Ромул! — подражая драматичным ноткам героини подвывала я.

— Я вернусь к тебе, обещаю, Делайла. И больше никакие обстоятельства нас не разлучат. — Голос Эндари тоже был пропитан надрывом.

— Я буду ждать, о мой любимый Ромул! — для большей печали я положила руку на сердце.

— Вообще, по-хорошему, — сказал Эндари уже обычным голосом. — Тебе следовало бы избить меня?

— За то, что ты такой доставучий? Да, согласна.

— Нет. Если какой-то мужчина жалуется на обстоятельства в виде беременной бывшей.

— Хорошо, что мне не жаловались, — усмехнулась я.

— А на что жаловались?

— Ты опять свел разговор к моим мужчинам.

— А их было много?

— О, смотри, буфетчица ходит! Купи мне киш.

Запрещенный прием. Я всегда все покупать стараюсь сама, а если он покупает — пытаюсь безуспешно впихнуть деньги. А тут сама попросила. Эндари нахмурился.

— Не поверю, что ты будешь есть выпечку в поезде.

— Действительно, — выдохнула я. — Не буду.

— Переводишь тему?

— Ага.

— Ладно, ты так скрываешь свою личную жизнь до меня, что я делаю вывод, что там было либо очень много мужчин, либо нисколько.

— И какой вариант подходит?

— Ни один. Слишком много… ты не похожа на человека, который бы легко подпускал к себе близка. Ни одного… не поверю. Ты очень красивая, умная, изящная, вызываешь восхищение и умиление одновременно, когда в твоих руках скальпели или иглы.