Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он говорил об этом?
— Нет, но я вижу его напряженный взгляд… который красноречивее любых слов. Он хочет уже привести сюда кого-нибудь и не стесняться в криках и стонах.
— Оу!
Я всегда не знала, как реагировать, когда слышала подробности сексуально жизни моего друга. Раньше я себе говорила, что он молодой мужчина и у него свои потребности. Это девушки на одну ночь.
А сейчас… Сейчас мне больше не было так тревожно. Я удивилась этой легкости в груди и тут же напряглась. Это еще почему мне стало все равно?
Хотя нет. Не все равно. Теперь мне кажется это немного мерзким.
Я всегда считала, что однажды спустя много людей, мы поймем с ним, что предназначены друг для друга. Хотя о предназначенных Судьбой я слышала только в сказках. Глупые романтические истории о двух людях, кому суждено встретиться и пройти этот путь вместе. И на протяжении времени, еще до появления в жизнях друг друга, у обоих будут знаки, намекающие, кто твой предназначенный. Или избранный Судьбой. В разных сказках по-разному.
Искала ли я эти знаки в Лоуренсе? Я считала, что то, что мне снились его синие глаза было знаком. Хотя возможно это лишь моя влюбленность.
Мне еще часто снились мама и папа, дедушка, много лапши с креветками, звездная ночь. Да и знаки не обязательно есть во снах. Только я их не замечала.
Я попрощалась с Николетт, пожелав ей выздоровления и отправилась домой. Где меня уже ждал нахальный Эндари с золотистыми глазами
15 глава. Я хочу обернуться на свет
Эндари затачивал лезвия, сидя на диване. Звук точильного инструмента и лязганья металла был… успокаивающим? Он поднял голову, улыбнулся мне и продолжил свое занятие, снова полностью сосредоточившись на нем.
Я прошла в комнату-кухню, подошла прямо к нему. Зачем? Сама не знаю. Я просто зашла домой и мои ноги повели к нему. Я смотрела на его неидеально-идеальные растрепанные волосы и поймала себя на желании потрогать их. Просто как приветствие.
Он дернул головой, пытаясь откинуть прядь, упавшую ему на глаза и продолжил точить лезвие. Я наклонилась за книгой на журнальном столике, чтоб взять ее на столешницу и читать, пока буду есть, еще раз посмотрела на него. Я протянула к нему руку и поправила прядь волос.
Точильный инструмент замер в его руках, и он поднял на меня голову. Мы столкнулись взглядами. Нужно было что-то сказать, заполнить эту паузу. Но в глубине души я не хотела ее заполнять пустыми словами, так как эта тишина уже была цельной.
— Тебе нужно подстричься, — сипло сказала я.
— Да, дома подстригусь.
Я прошла на кухню, чтоб нарезать овощи… И поняла, что ужин уже готов.
— Ты приготовил рататуй?
— Это единственное, чему ты меня научила.
— А больше ты ничего не умеешь?
— Умею, но на улице. Жарить мясо, варить суп в казане или плов. Хотя, должен признаться, на кухне удобнее готовить.
— Ну еще бы! — усмехнулась я.
Я снова посмотрела на него и не смогла определить, что вижу в нем. Казалось, что там такое смешение эмоций: грусть, тоска, напряженность, раздражение, усталость.
— Ты не хочешь возвращаться в Карос?
— Все сложно.
— Расскажи?
— Дал сегодня показания, нам дали билеты на поезд, отправляется в девять утра из Эрингтона. До него нас довезут.
Эрингтон соседний городок от Лерона, как раз на границе государств, до него тридцать минут из столицы, а из него… шесть часов до Кароса на поезде.
— Ты была в Эрингтоне? Это красивый маленький городок, там все как будто игрушечное… О! — он засмеялся. — Как раз для тебя, игрушечный ассасин.
— Очень смешно! — заворчала я. — Да, я была там. С родителями, с дедушкой. Я любила там гулять в детстве.
— Тогда кому-то пора баиньки! Вставать очень рано, нас подвезут на частной машине! — Это было сказано с диким блеском в глазах.
— Вау! Вот что у тебя вызывает восторг? Машины? Ах, да! Еще телевизоры. Ты, когда получил свой первый телефон, наверное, вообще описался от восторга.
— Нет, — сказал он смущенно. — Но технику я правда люблю. В детстве предпочитал их мягким игрушкам.
— Я в детстве любила лечить животных. И мягкие игрушки у меня были чаще всего в виде кошек.
— Что? — рассмеялся он. — Не могу представить, хотя нет. Могу. Ты ходишь со шприцом между игрушками и грозно угрожаешь уколами.
— Так и было. У меня была вся комната обставлена ими. Но со мной спали только любимцы.
— Кто были любимцы?
— Я любила игрушки в виде золотистых рысей, их делали реже, чем львов или тигров. Но дедушка где-то находил.
— Значит, в детстве ты спала с золотистыми рысями? — спросил он, странно глядя на меня.
— Ага, я… люблю золото. Этого тоже было навалом, разных блестящих побрякушек. Все лежало в шкатулках, но все равно разбрасывалось по комнате.
— Даже не верю, что ты разбрасывала вещи.
— Да… было когда-то.
Говорить с Эндари о прошлом было легко, он действовал как моя личная доза обезболи. Когда я говорила, то становилось легче, будто рану почистили и перевязали, чтоб она дальше заживала.
Я отправила в рот очередную вилку с рататуем и похвалила капитана:
— Вкусно, ты молодец!
— Ты с таким же видом меня хвалила за поцелуй, — обиженно произнес он.
Я рассмеялась, не зная, что ему ответить. В серьез эту тему не хотелось обсуждать.
— Ты, действительно, похвалила меня за поцелуй как за какую-то еду.
— Было вкусно, — ответила я и стала мыть посуду.
Звук воды успокаивал, прерывая неловкий разговор. Я бросила краткий взгляд на Эндари, он понял, что я не хочу дальше обсуждать и снова стал точить лезвия. Какой понятливый мальчик! Не такой уж и нахальный.
Я закончила и подошла к нему.
— Можно?
Он вложил в мою руку лезвие, я взвесила его ладонью.
— Хорошо вес распределен. Мои не такие, но я и не заморачивалась по кинжалам.
— Я заметил, дамочка с иголочки.
Он вроде пошутил, но мы серьезно смотрели друг на друга. Как будто впервые рассматривали друг друга. Наверное, на него тоже нахлынули воспоминания прошлой ночи. Я отдала ему кинжал.
— Ты была очень точна и собрана ночью.
— Так говоришь будто не ожидал.
— Вроде ожидал, но одно дело просто знать, что ты ассасин все-таки, другое видеть и осознавать.
— Вау! Ты сказал ассасин в мой адрес без приставки игрушечный.
— Да, я впервые увидел тебя в ситуации реальной
