Замдиректора барабанил пальцами по столу:

– Но один агент им все-таки известен, так?

– Да, сэр.

– Откуда?

– Не знаю, сэр. Возможно, был просто неосторожен. Возможно, русские лишь подозревают его и решили провести такую экстремальную проверку. Наши действия будут доказательством виновности его и других, если он с ними связан. Если мы попытаемся вывезти его…

– То русские захлопнут капкан.

– Или не захлопнут. Они предпочитают не трогать одного из своих, из начальства, что бы тот ни совершил. Но разведвозможности мы потеряем.

– То есть, что бы мы ни предприняли, вероятно, это будет ошибкой, – подвел итог замдиректора.

– Да, сэр. Именно так.

– И что вы предлагаете?

Подольски вдруг понял, что это и есть – он. Тот самый шанс, который выпадает один раз за всю жизнь, и то не всем. Один раз за всю жизнь – редко когда больше – у тебя появляется шанс взлететь наверх. Не карабкаться, а именно взлететь, потому что настоящие карьеры так и делаются. Сделать так, чтобы люди, которые принимают решения, запомнили твою фамилию – твою, а не чью-то другую. И помнили ее всякий раз, как только соберутся принимать решение.

– Я могу поехать в Багдад, сэр.

– Что вам там делать?

– Сэр, если я здесь на подхвате, то мне здесь точно делать нечего. А там – я смогу работать, я знаю Ирак и знаю русских. По крайней мере – это хоть какой-то шанс. Если ничего не делать – шансов не будет никаких.

Слова были дерзкими – более чем. Но Подольски почувствовал, что именно таких слов и ждет от кого-то – хоть от кого-то! – человек, сидящий напротив. Должно быть, трудно руководить людьми, для которых главная проблема – отсутствие места на парковке.

– Что ж, – сказал заместитель директора ЦРУ, – если это и не самая лучшая идея, но других у нас все равно нет…

Огромный С-17, основной стратегический самолет военно-транспортной авиации США, как большой слон ворочался на рулежной дорожке. Заруливал в капонир, сделанный из набитых землей, стандартных двадцатифутовых контейнеров. Капонир был мал для такой огромной машины. Техники ВВС США, стоя по оба крыла, общались по рации с командиром воздушного корабля. Подсказывали маневры…

Два человека, ждавшие этот рейс, как никакой другой за последнее время, стояли около старого, окрашенного в зеленый цвет «Шевроле Тахо», оставшегося здесь еще с тех благословенных и в то же время страшных времен. Когда-то, много лет назад, они приходили сюда и думали, что Саддам – центр всего мирового зла, свергнуть его – и все разом исправится. Здесь они не нашли победы, но лишь узнали, как многолико зло. Оба человека помнили те времена, потому что лично были здесь тогда. У одного с тех пор совсем не сгибалась нога и на руке остались следы от страшных ожогов. Его вытащили из перевернутого взрывом «Хаммера» до того, как рванул бак.

Чуть в стороне была еще одна машина, которой на поле вообще-то не должно было быть. Белая «Тойота Камри» последней модели с иракскими номерами. Наклейка, прозрачная и почти незаметная на переднем стекле, содержала специальный ответчик, чип, позволяющий системе автоматического распознания определять машину как «свою». Все американские машины и авто, принадлежащие американскому персоналу, имели такие, что не отменяло, конечно, стандартного протокола досмотра. Просто еще одно удобство для службы безопасности.

– Русские активизировались, – негромко сказал посольский. – Один из них вчера заявился в посольство. Со скандалом.

– Кто?

– Ты знаешь кто.

– Чего он хотел?

– Денег. Пятьдесят тысяч долларов. Угрожал раскрыть информацию.

– Что?!

Подольски улыбнулся.

– Не переживай. Я слушал запись – полное фуфло. Он просто дал о себе знать, понимаешь? Что он активен и готов к диалогу. Весь вопрос о деньгах – не более чем предлог.

– Ты уверен?

– Уверен. Я же сказал – я слушал запись. Кстати, с ним разговаривал Сам.

– Шеф?

– Его зам. Он еще опаснее.

– И что?

– Не лишку вопросов? Приказал внести в список нежелательных посетителей. Поручил одному стажеру провести стандартную проверку. Он, конечно, ничего не найдет. После чего все спустят в сортир, как всегда.

– Придурок…

– Придурок-то придурок. Но цепкий, как бультерьер, и забывать этого не надо. Ты мне вот что скажи – ты уверен в этом парне? Какого черта ты привлекаешь его со стороны, а?

В ответ человек в форме полковника ВВС США поднял руку:

– Видишь? Я тащил этого парня к вертолету, в то время как остальные уже были там, а по нам хлестали из «АК-47». Он мне кое-что должен, понимаешь, и это лучшая гарантия надежности.

– Не согласен.

– Лучшая, – жестко повторил полковник ВВС. – Это единственное, что еще имеет значение в нашем окончательно рехнувшемся мире. Все остальное – уже покупается и продается. Честь, верность, порядочность, ум. Вот только жизнь – не купить. Ни за какие деньги. Этот парень сражался в окружении, пока мы не прибыли – вместе с отрядом морских пехотинцев. Это – не подделать.

– Идет.

Полковник приветственно махнул рукой:

– Алекс!

– Сэр! Рад вас видеть, сэр!

Подбежавший и ставший по стойке смирно был одет в гражданское. Волосы – нечто среднее между рыжим и серым: не сказать что рыжие и не сказать что серые. Внимательные глаза, рост чуть выше среднего – по американским меркам. Огромная сумка на плече, которую он нес легко, несмотря на вес.

– Перестань, Алекс, здесь все свои. Как Джессика?

– Нормально, сэр. Колин пошел в старшую школу.

– Играет в баскетбол?

– Да, сэр, даже думает о профессиональном спорте.

– И как вы вырастили такого здоровяка… Ладно, пошли в машину.

Сектор разведки на базе представлял собой небольшое помещение, состоящее из двух готовых защищенных контейнеров, напичканных оборудованием, работающим большей частью в автоматическом режиме. Оператора было только два, причем один – пил кофе и читал книжку, даже не смотря на клавиатуру. На стену контейнера скотчем приклеен лист бумаги А4, в файле – надпись: «INTEL». Вот и весь разведсектор базы…

Свое рабочее место у полковника, командующего базы, было в третьем бронированном контейнере, расположенном под крышей большого, размером под средний транспортный самолет ангара. Но полковник повел их к «неофициальному клубу» – месту, где были стол, стулья, магнитофон и холодильник с пивом. Там сейчас было немноголюдно, а те, кто был, при виде командующего поспешно свернулись…