– Вакиф! Вакиф!

– Амрикай! Амрикай! – закричал, как смог, Подольски, надеясь, что его не пристрелят. Хотя могло быть всякое – даже в те времена, когда они были тут хозяевами, среди иракских полицейских по меньшей мере каждый четвертый был тайным сторонником экстремистов и при случае был не против выстрелить американцу в спину.

Надо сказать – иракские полицейские действовали профессионально, хотя и жестко. Первый же подбежавший наступил на правую руку, едва не раздавив ее, и наскоро ощупал область пояса – нет ли оружия или пояса шахида. Затем, забросив автомат за спину, рывком поднял американца, развернул и прижал к машине. Завернул назад руки, с хрустом застегнул одноразовую полоску наручников…

– Чисто!

Водителя уже держали, он что-то объяснял полицейским. Подольски толкнули, и он оказался лицом к лицу с офицером иракской полиции, одетым в черную боевую униформу европейского вида со стрелковыми очками на глазах.

– Кто вы такой? – спросил он по-английски.

– Я гражданин США. На нас напали террористы, убийца на мотоцикле. Их нельзя упустить!

– Мы этим занимаемся. Что вы делаете на дороге?

– Еду в Багдад…

– Эфенди капитан…

Солдат, обыскивавший «Тойоту», показал пистолет с навинченным на него глушителем и снаряженным магазином, который был в бардачке. Твою же мать…

– Этому есть объяснение, я…

Полицейский капитан ударил американца кулаком в лицо, того отбросило на державшего его сзади иракца. Иракец отпустил его, и Подольски упал на асфальт. После чего его начали топтать ногами…

Дверь в комнате, в которой Подольски просидел уже черт знает сколько времени, со скрипом открылась, пропуская целую делегацию. Первым шел коренастый седой иракец в форме полковника полиции с заткнутым за погон беретом, дальше – капитан, который избивал его. Следом, судя по белому халату и большому чемодану, шел молодой врач, с тонким, интеллигентным лицом, очками, тонкими усиками и модной бородкой. Замыкал профессию невысокий живчик в хорошо отглаженном костюме-двойке, улыбающийся профессионально и неискренне.

– Шонак?[28]– начал разговор он, протискиваясь к столу и улыбаясь так, как будто он только что выиграл в лотерею миллион долларов.

– Сафия дафия[29], – ответил Подольски и сплюнул на пол скопившуюся во рту слюну с прожилками крови.

Иракский полковник развернулся и от души ударил в лицо капитана, тот даже не попытался закрыться и шумно, грузно полетел на пол, ударившись спиной о стену. Что-что, а нравы здесь были прежние…

– Иракское правительство, – сказал полковник на хорошем английском, полученном, видимо, вследствие стажировки в США, – приносит вам искренние извинения за случившееся. Что касается этого осла, моего подчиненного, он получит серьезное наказание. Вас приняли за террориста и только поэтому так с вами обошлись. Доктор Карим сейчас осмотрит вас, он хороший врач, учился ремеслу в Великобритании. Еще раз приношу свои извинения…

– Конечно, эфенди полковник, мы понимаем, какая в Ираке напряженная ситуация, и не держим на вас зла, – сказал американец. – Столь незначительный эпизод не должен омрачать наше плодотворное сотрудничество в вопросах борьбы с терроризмом.

Полковник важно кивнул:

– Наши страны имеют долгую и не всегда хорошую историю взаимоотношений, но простым иракцам и простым американцам нечего делить. У нас один общий враг – терроризм.

– Несомненно, эфенди полковник, вы очень правильно сказали…

– Я оставляю вас, у меня дела. Охране на входе приказано выпустить вас, бумаги уже оформлены. Задержание зарегистрировано не будет.

– Благодарю вас, эфенди полковник. Да поможет вам Аллах…

Избили Подольски не сказать чтобы особо сильно – возможно, сказалось прошлое нападающего в американском футболе – в нем нечего делать без крепкой головы и умения терпеть боль. Доктор определил, что ребра не сломаны, и наложил мазь на ушибы и ссадины. Посоветовал сделать на всякий случай рентген.

Они вышли во двор, прикрытый забором из бетонных плит выше человеческого роста и засыпанный крупной галькой. Ближе к ночи менялись смены, техника выходила на ночное дежурство. Вместе с привычными пикапами, которые были и во времена американского присутствия, во дворе ворочались русские, похожие на «Хаммеры» броневики, а в углу стоял непривычного вида пушечный БТР, чем-то похожий на южноафриканский «Ратель». Видимо, на нем передвигался местный спецназ, или он просто стоял тут в ожидании больших неприятностей. Полицейские были облачены в черную полицейскую униформу, какую в США носят только бойцы подразделений SWAT, и не обращали на идущих по двору американцев никакого внимания.

Проверив документы, их выпустили на гостевую стоянку. Посланный за Алексом американец подвел его к «Шевроле Тахо», последней модели с дипломатическими номерами и еле заметными маяками – вспышками под радиаторной решеткой.

– Садись. Ну, и кто ты такой?! – спросил он, устраиваясь за рулем.

– Я? Честно?

– Честно, честно. Если хочешь знать, парень, тебя могли отправить в Абу-Грейб. И сунуть в камеру, в которой у каждого личные счеты с американцами. Так что в твоих интересах отвечать честно.

– Я Алекс Подольски. Ваш новый помощник военного атташе…

– Черт…

Водитель начал выруливать между бетонных блоков, протянул руку в знак примирения.

– Кен Сэттли. Извините, сэр, просто прошла информация, что задержали вооруженного американца. Тут и так у нас все на ушах стоят, убили кое-кого.

– Его убили у меня на глазах. Выше среднего роста, в костюмчике. Из Лэнгли, предпочитает, чтобы его называли Дейвом. Так?

– Черт… Сэр, я вынужден еще раз просить прощения. В посольстве мне и не сказали, что эти два случая связаны, просто приказали ехать и вытащить вас. Как вы?

– Бывало и хуже. Известно уже что-то? Того, кто в нас стрелял, нашли? Это был долбаный мотоциклист.

– И искать не надо было, сэр, полицейские его застрелили почти сразу. Семнадцать лет, жил в Аль-Амрии, сирота. Придерживался крайне радикальных взглядов, ходил в мадафу, состоял на учете в полиции как религиозный экстремист. Все как обычно.

– Одноразовый киллер…

– Что, сэр?

– Ничего. Он суннит или шиит?

– Суннит, сэр. В том районе много суннитов. Как это произошло?

– Как обычно и бывает. Он догнал нас, когда поток тормозил перед блокпостом. Услышал мотоцикл, успел выброситься из машины.

– Он не пытался ограбить?

– Нет, просто открыл огонь из автомата.

Спрашивать, откуда автомат, было глупо – на каждом рынке их продавали почти в открытую. Почти – потому что с прилавков все же убрали.