– Да-а! Умеет эта Зойка уговаривать! – снова пробормотал Веня.

К Зоиному удивлению, дверь ей открыла мама.

– А ты почему не на работе? – спросила Зоя.

– Тихо! – вполголоса ответила мама. – Меня вызвали с работы: бабушка серьёзно заболела.

– А что с ней? – шёпотом спросила Зоя.

– Гипертонический криз.

– А что это?

– У неё резко повысилось давление. И может быть, в этом виновата ты: бабушка очень волновалась, когда ты пропадала ночью. Где ты шаталась так поздно?

– Просто гуляла. С Нюсей Касаткиной, – ответила Зоя и спокойно выслушала наставления, которые давала ей мама. Зое предлагалось не шуметь, готовить уроки в кабинете у папы, в комнату к бабушке не входить.

На следующий день в кабинете у Клавдии Мироновны, помимо её самой, находились трое. В кресле, стоящем боком к директорскому столу, выпрямившись в струнку, держась за сумочку, поставленную на колени, сидела худенькая старушка с большими встревоженными глазами на маленьком лице. Это была жена Куприяна Семёновича, Мария Павловна. Напротив неё, на диване, расположились Надежда Сергеевна и директор Дворца пионеров, Яков Дмитриевич Сысоев. На столе перед Клавдией Мироновной лежала коробочка со «Слип камли».

Только сейчас директор школы рассказала Марии Павловне и Якову Дмитриевичу о вчерашнем визите Куприяна Семёновича, о звонке начальника отделения милиции и о странных речах, которые вёл Купрум Эс. Надежде Сергеевне она сообщила обо всём ещё вчера, попросив никому ничего не говорить. А минуту назад она распорядилась, чтобы к ней вызвали Зою: взрослым надо было кое о чём её порасспросить.

Некоторое время все молчали, потом Клавдия Мироновна обратилась к Марии Павловне:

– Я вам вчера несколько раз звонила, но никто не подходил.

– Да… Меня вызывали в больницу, но к нему не допустили, – тихим, дрожащим голосом проговорила Мария Павловна. – А потом я поехала к дочери: я не могла оставаться дома одна. – Она судорожно вздохнула. – Но понимаете… врач мне ничего такого не сказал… ни о какой Зое… Сказал, что муж в полном сознании, просто острый приступ стенокардии… А о Зое ни слова не сказал, ни о какой Зое…

Директор Дворца пионеров снял очки с прямоугольными стёклами и стал их протирать носовым платком.

– Ничего не замечал. Ничего такого за ним не замечал, – медленно пробасил он. – Ну, правда, осунулся Куприян Семёнович за последнее время, а так… ни одного занятия не пропустил, всегда вовремя… Ничего не замечал. – Яков Дмитриевич надел свои очки, и от этого его лицо с широким подбородком стало выглядеть очень внушительным.

Дверь открылась, и вошла Зоя. Она была немножко бледна, глазищи её смотрели настороженно, ведь вызов к директору обычно не предвещает ничего хорошего, а тут за ней прислали нянечку и вызвали прямо с урока.

– Здравствуйте! Клавдия Мироновна, можно? – тихо спросила она.

– Входи, Зоя!

Зоя увидела Марию Павловну, увидела директора дворца и побледнела ещё больше. «Это из-за Купрума Эса!» – мелькнуло у неё в голове. Неужели узнали про его эликсир?! А вдруг узнали, что она его выпила! А может, только что-нибудь смутно подозревают, может быть, заметили что-то странное, но толком-то ничего не знают? За какие-нибудь две или три секунды Зоя сообразила, как ей надо себя вести, и сразу стала спокойней.

– Вы меня вызывали, Клавдия Мироновна?

– Да, Зоя. Только не беспокойся, за тобой никакой провинности не числится… Зоя, возможно, мой вопрос тебя удивит, но припомни, пожалуйста: когда ты последний раз видела Куприяна Семёновича?

– Вчера, – быстро и коротко ответила Зоя.

– Вы о чём-нибудь говорили с ним?

– Ну, я сказала ему: «Здравствуйте, Куприян Семёнович!», а он ответил: «Здравствуй, Зоя!»

– И больше ничего?

– Больше ничего, Клавдия Мироновна.

– Зоя, скажи, лапушка, – заговорила Надежда Сергеевна, – бывало так, чтобы Куприян Семёнович сам подходил к тебе, заводил какой-нибудь разговор?

Зоя приподняла плечи, растопырила опущенные пятерни и сделала вид, что даже удивлена таким вопросом.

– Бывало, конечно, – ответила она.

– О чём же он с тобой говорил? – спросила Клавдия Мироновна.

– Ну, спрашивал, как поживает бабушка, один раз спросил: «Ну как, твоя бабушка бросила курить?» А иногда просто говорит: «Передай бабушке привет». И всё.

Зоя умолкла и заметила, что взрослые переглянулись между собой, переглянулись очень значительно. В это время зазвенел звонок на большую перемену.

– Ну спасибо, Зоя. Можешь идти.

Зоя попрощалась и направилась было к двери, но вдруг остановилась:

– Клавдия Мироновна, а можно узнать, зачем вы всё это спрашивали? Что-нибудь случилось?

– Ничего серьёзного, Зоя. Иди!

– Так я вам и поверила, что ничего серьёзного! – прошептала Зоя, выйдя в коридор. На душе у неё было тревожно. Что же всё-таки хотели узнать эти взрослые? И вообще, что они знают и чего не знают?

А взрослые после её ухода опять помолчали.

– Ну, что вы скажете, товарищи? – спросила наконец Клавдия Мироновна.

Надежда Сергеевна, которая интересовалась медициной, высказала своё предположение:

– Товарищи дорогие, а не могло получиться так: у Куприяна Семёновича был спазм одного из сосудов головного мозга и это привело к временному нарушению его психики? А потом этот спазм прошёл, и…

Собеседники Надежды Сергеевны сказали, что не разбираются в таких вопросах. Как бы то ни было, все четверо решили никому не говорить о странном поведении старого учителя. Пусть в школе знают лишь о том, что у него плохо с сердцем.

Яков Дмитриевич простился с Клавдией Мироновной и Марией Павловной, а Надежда Сергеевна пошла его проводить. В коридоре они увидели большую толпу, стоявшую перед школьной стенгазетой. Тут были старшеклассники, тут ещё больше было ребят из четвёртых, пятых и шестых классов, тут путались под ногами даже второклашки. Статью вслух читал Гена Данилов. В ней уже не было слишком высокопарных выражений, всех этих «в наш грандиозный век» и «увы». Лёва Трубкин поправил статью так, что старшеклассники, слушая её, не смеялись.

Проходя мимо толпы, Надежда Сергеевна вдруг остановилась.

– Яков Дмитриевич! А ведь это вас касается. Непосредственно! – И, взяв директора за локоть, она стала протискиваться с ним к газете, приговаривая: – Ребятки, ребятки, родненькие, дайте дорогу, ведь это знаете кто? Это сам директор Дворца пионеров, Яков Дмитриевич Сысоев, ведь ему эта статья как раз и адресована.

Ребята расступились, замдиректора подвела Якова Дмитриевича к стенгазете и указала ему на статью.