— Срок беременности соответствует полным семи неделям.

Семи! Я отматываю память назад. Был только раз, когда мы пренебрегли презервативом. В Беляево. Но я же еще кровила… А оно вон как.

Выхожу на улицу. Меня снова шатает. Но в этот раз не от слабости. А от счастья. Я словно пьяная. И как раз в этот самый сладкий момент моей жизни звонит телефон.

— Марат!

— Как хорошо, что ты еще не забыла о моем существовании.

— Марат…

— Если ты сегодня не вернёшься на работу, мне придется тебя уволить.

— Я приеду прямо сейчас! Мне столько нужно тебе сказать…

— Вот и хорошо, — как будто смягчается.

Мы не виделись почти две недели. Я истосковалась по нему, извелась. Но даже в сладком сне я не могла представить, что у меня будут такие новости в следующую нашу встречу. Не стуча, захожу в кабинет. Марат оборачивается. Я несусь к нему в руки, не давая сориентироваться.

— Афина… — выдыхает мне в волосы. И столько муки в его голосе, столько тоски…

— Скучал?

— Очень. Я больше не выдержу этих качелей. Правда… Давай уже что-нибудь решать.

Его глаза абсолютно больные. А мне так хорошо, так счастливо от того, что нашим бедам пришел конец.

— А все уже решено за нас. — Смеюсь. Марат, удивленный моим настроением, приподнимает брови.

— Да? И что же?

— Ты должен отменить свадьбу.

Его глаза гаснут. Он отпускает мои руки и оторачивается.

— Опять ты за старое? Я же тысячу раз тебе объяснял — не могу! Не могу я ничего отменить.

— Можешь. Я беременна, Марат. Я беременна…

— Чушь какая! — он отшатывается.

— Чушь? — эхом повторяю я.

— Да. Весьма, кстати, неоригинальная. Не унижай ею ни меня, ни себя. Это… недостойно.

— Недостойно… — опять попугаем, как дурочка. Осознав это, трясу головой. Нет. Ничего страшного. Он просто не понял. — Я не вру. Господи, у меня даже справка есть, — отчаянно пытаюсь держать лицо.

— Ты не можешь быть от меня беременна. Мы предохранялись. Так что либо твоя справка липовая, либо…

— Что?

Нож в груди проворачивается. И это «что» — как выдох. Едва слышное. Сиплое. Не мое.

— Либо это не мой ребенок.

ГЛАВА 21

Марат. Пять лет спустя.

— Девочка! Девочка, милая, туда нельзя.

На девочку не смотреть невозможно. Маленькая, шумная. Настоящий дьяволенок. Темные кудри торчат в разные стороны, заколка, которая должна была их обуздать, съехала на бок. Щеки румяные, как яблочки. Живые глаза. В руке деревяный меч, которым она то и дело помахивает.

— По-че-му низя? — интересуется, рубя мечом воздух в такт.

— Потому что это комната для персонала.

— Так, а нельзя почему?

Переглядываемся с матерью. Синхронно закусываем губы, чтобы не засмеяться. Малышка совершенно очаровательна. А больше в VIP-зале аэропорта смотреть не на кого. Здесь своего вылета ожидаем лишь мы с родителями и сестрой, семья с детьми-подростками и компания бизнесменов. Все они сидят на приличном расстоянии от нас.

— Потому что там живет злой серый волк! — не придумывает ничего лучше тетенька за барной стойкой. Губы девочки округляются синхронно с глазами.

— Настоящий?

— Угу.

— Страшный? С большими зубами?

Отец откладывает планшет и тоже устремляет взгляд на малышку.

— С огромными.

— Зачем они пугают ребенка? — возмущается мама и приподнимается с места, чтобы вразумить безмозглую сотрудницу аэропорта. Но девочке никакая защита не требуется. Вместо того чтобы испугаться, она приходит в еще большее возбуждение. Пробирается к двери на пару шагов и, взмахнув мечом, приговаривает:

— Я ни волка не боюсь, ни лису! Я их всех по-гу-блю. По-ру-блю в капусту!

Не засмеяться тут невозможно. Мы и смеемся. Все вчетвером. Я, мама, отец, Лала… Малышка резко оборачивается. И, потеряв к волкам и лисам всякий кровожадный интерес, залипает на нашей компании.

— Эй, зайка, хочешь печенько? — мама берет печенье из поданной нам к чаю вазочки и приглашающе машет рукой. Мама обожает детей. Мама мечтает о внуках…

— Мам, перестань, — одергиваю.

— Почему?

— Вдруг ей нельзя? Аллергия. Или родители запрещают брать что-то у незнакомцев.

— Интересно, кстати, где они.

— Ее родители? Понятия не имею.

Пока мы переговариваемся, девочка потихоньку подходит к нам. Замирает почти у самого столика, потупив глазки.

— Хочешь печенько? — повторяет мама.

— Нет. Хочу Симпл Димпл.

— Правда? А что это такое?

Девочка тычет маленьким пальчиком себе за спину. Туда, где на витрине, выстроившись в ряд, стоят игрушки на любой вкус, цвет и кошелек. Впрочем, в VIP-зале кошельки у всех, надо полагать, соразмерны.

— Это такая волшебная штучка, которая помогает справиться со стрессом, — поясняет кроха. Лала, моя сестра, покатывается со смеха.

— Ты ж еще даже в школу не ходишь. Откуда у тебя стрессу взяться?

— Стресс повсюду, — авторитетно заявляет девочка и, ни капли не стесняясь, забирается к нам на диван. Отец, посмеиваясь, ей помогает. — Мы и на лыжах кататься летим, чтобы с этим самым стрессом проклятым справиться. Ну, еще, конечно, чтобы мама, наконец, решилась дать Альберто… — девочка хмурит темные густые брови, не сразу подобрав нужное слово: — Шанс. Потому что не все мужчины — козлы.

Отец давится чаем.

— Это тебе твоя мама сказала?

— Нет. Это Сергеевна маме. Я случайно услышала, — снова отводит глазки. Ага, случайно, как же. Я усмехаюсь. — Сергеевна — это вроде как моя бабушка. Мы у нее Новый год встречали. Было весело. И подарков много. Только про Симпл Димпл Дед Мороз забыл, — добавляет, театрально искривив рот.

— Думаю, это надо срочно исправить, — улыбается отец.

— Прямо сейчас, да? — глазки девочки загораются азартом. Мама фыркает.

— Ну, иди, раз пообещал. Как хоть тебя зовут, Симпл Димпл? — ласково приглаживает рукой кудряшки.

— Марьям, — бормочет малышка, пулей слетая с дивана. Отец встает вслед за ней. Дети в нашей культуре — самое святое, что может быть. У меня детей до сих пор нет. Хотя Фарида забеременела сразу же, после свадьбы. Ну как?.. Так мне это преподнесли. Лишь когда она потеряла ребенка, я совершенно случайно узнал, что срок был гораздо больше, а значит, ребенок Фариды никак не мог быть моим, хотя предполагалось, что я ее первый мужчина. Никогда ни до, ни после я не чувствовал себя таким дураком. Меня просто использовали, а я как будто и не сопротивлялся. Мне даже в голову не могло прийти, что вся эта спешка со свадьбой не случайна. Но самое паршивое, что о случившемся узнали мои родители. Они и без того чувствовали себя виноватыми в том, что настояли на этой свадьбе, а узнав правду, совсем поникли. Отец даже предлагал развод, несмотря