денег Пётр никогда в руках не держал, да даже и не надеялся подержать. Это ведь на две «Волги» хватит. Правда, зачем ему машина, вполне служебной хватает. Если честно, то и на этой «Волге» не сильно много он катается, не такой уж и большой город Краснотурьинск, легче пешком дойти, чем доехать.

Мешки с трофеями появились в гараже Вадима не сами собой — это они их туда завезли после экспроприации у местного вора в законе Потапа. Петра до сих пор чуток потряхивает от воспоминаний о вчерашнем набеге на дом гражданина Зуева. Особенно это чувствовалось в милиции — так и подмывало выбежать и прийти за паспортом попозже. А когда подполковник Веряскин предупреждал о том, что не стоит особо распространяться о смене фамилии, бывший танкист и вовсе не знал, куда глаза девать. Всё ожидал, что начальник милиции скажет: вот мы, мол, тебе доверяем, а ты опять за старое взялся, ещё четверых людей на тот свет отправил. Не сказал, понятно. Кто же подумает, что исчезновение Потапа и его бандитов — дело рук первого секретаря горкома, его шофёра и приставленного его охранять от этого самого Потапа старшины милиции Вадима Кошкина? А всё равно — потряхивает. Не каждый день четверых пусть даже нелюдей на тот свет отправляешь. Почему четверых, а не двоих? Да потому, что с самого начала всё пошло не по плану, что разработал товарищ Тишков.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Нет у них курвиметра — как нет и опыта по ликвидации бандитских малин. Чудом ведь не вляпались в серьёзные неприятности! Практически сразу начались сюрпризы. На стук в ворота открылась калитка, и показалась заросшая недельной щетиной рожа в завязанной под подбородком шапке ушанке грязно-серого цвета с засаленными и вытертыми краями ушей.

— Чё надо? — вежливо икнула рожа.

Вадим ткнул в небритую физиономию красной корочкой, не раскрывая её, и, толкнув калитку плечом, вошёл во двор. Зря он это сделал, так как под натиском собаки пришлось почти сразу ретироваться.

— Ну-ка закрой собаку в будку, проверка прописки, — рыкнул на обладателя ушанки старшина.

— Щас кликну Потапа, — калитка захлопнулась.

Ждать пришлось недолго, словно гражданин Зуев заранее приготовил паспорта и стоял за дверью. Что ж, после проверки выяснилось, что с пропиской у граждан Зуева и Зайкова всё нормально. В этом доме и прописаны оба.

— Собаку свою закройте в будку, — снова потребовал Кошкин, — Ещё домовую книгу проверим и документы на дом.

Потап синими от наколок руками помял щёки, придирчиво осмотрел милиционеров и, сплюнув на грязный снег, процедил:

— Ну ладно. Заяц, придержи Матроса.

Бормоча, наверное, слова гимна Советского Союза — по крайней мере, что-то про Сталина, который нам путь указал, как послышалось Петру — потаповская шестёрка исчезла из поля зрения, и захлёбывающийся лай собаки удалился.

— Прошу, гости дорогие. Что-то случилось? Неделю назад ведь участковый проверял документы, — Зуев распахнул калитку.

— Месячник борьбы с тунеядством объявили. Газет, что ли, не читаешь? — пропустив вперёд Петра, зашёл на двор Вадим.

— Так я справку имею, что инвалид второй группы, а Заяц сторожем работает в детском саду, сегодня выходной, — Потап отступал спиной, очевидно, надеясь, что милиционеры передумают и уйдут.

— Закрой собаку в будку и заходи в дом, — набычился Кошкин.

— Ладно, ладно, гражданин начальник, — шутливо поднял руки, сдаваясь, хозяин и крикнул через плечо держащему на коротком куске цепи овчарку Зайцу, — Накинь цепь на штырь и заходи в дом, — и уже вновь повернувшись к старшине, — Матрос в будке живёт, но там его закрыть нельзя. Если надо — мы вон цепь надеваем на штырь, что в угол дома вбит, всего метр свободы арестанту остаётся.

— Один дома? — спросил, уже открывшему дверь в сени, вору в спину Вадим.

— Приятель в гости зашёл, только выпить по сто грамм собрались, а тут вы со своей проверкой.

— Документы, я надеюсь, есть у него? — продолжал играть в настоящую проверку милиционер.

— Есть, должно быть, — пожал плечами Потап и толкнул дверь в дом.

Всё дальнейшее уложилось в пару минут, но Петру показалось, что они потратили целый час. В проёме открытой двери стол мужик ростом со старшину и на голову выше Потапа. Только рост был не главным — в правой руке у мужика был большущий нож, и он этим ножом похлопывал себя по ладони левой руки.

— Вяжи Зайца, — крикнул Петру Вадим и со всей силы толкнул Потапа в дом.

Там что-то загрохотало, но Пётр уже не обращал на них внимания. Он повернулся к идущему за ним мужичку и попытался ухватить того за воротник ватника, но товарищ попался вёрткий и, отскочив, кинулся к двери — даже уже и распахнуть её успел. Не медля больше ни секунды, бывший танкист обрушил на его голову милицейскую резиновую дубинку. К несчастью для себя, гражданин Зайков успел стащить с головы шапку. От удара он дёрнулся, закрыл своим весом дверь и сполз по ней на крашенный в тёмно-зелёный цвет грязный пол. Внутри дома грохотало, но Пётр, как и договаривались они по дороге к дому, не бросился на помощь, а сперва вытащил из кармана клубок медной проволоки и, завернув Зайцу руки за спину, туго скрутил их. Потом стащил с него валенки и вторым клубком спеленал ноги — и только после этого кинулся в дом. И, как оказалось, очень вовремя.

Старшина сидел на здоровущем госте Потапа и душил того, мужик отвечал ему тем же, а сам хозяин одной рукой пытался оторвать милиционера от поверженного здоровяка, а второй — дотянуться до лежащего у порога ножа. Не раздумывая, танкист со всей силы впечатал каблуком сапога по вытянутой руке. Переломал, скорее всего, там несколько косточек. Ничего, до смерти не заживёт. Вор взвыл и откатился к стене. Без замаха — да и некуда замахиваться, коридор, и так узкий, ещё сужала вешалка с зимней одеждой — Пётр пнул лежащему под Вадимом мужику под рёбра. Тот хрюкнул и руки с горла Кошкина убрал.

Дальше уже было проще — вдвоём они перевернули гостя на живот и, заломив руки, стянули их проволокой. Потом милиционер занялся ногами своего душителя, а Оборин — руками Потапа. При этом вор так выл, что Петру даже пришлось прекратить мотать проволоку и, вытащив из кармана заранее приготовленное полотенце, засунуть его Потапу в рот. Ещё через минуту оба «робингуда» устало сидели на спинах спелёнатых по рукам и ногам противников и переводили дыхание.

Первым поднялся со своего старшина. Он перевернул гостя на спину и, проверив