— Дульче, — проникновенно сказал Бруно, — я очень хотел бы остаться у тебя на ночь.

— На ночь?

Я растерялась. Нет, понятно, что в казарме тяжело, особенно после госпиталя. Там же такая толпа фьордов. Как все захрапят в унисон, так поутру и стекла менять придется…

— У меня второго спального места нет, — смущенно сказала я. — Придется на полу стелить. И одеяла запасного тоже нет. Разве что покрывало взять? Так оно совсем тонкое и холодное. Ты же только после госпиталя. Тебя непременно продует. Поясница заболит. Опять к нам попадешь. То есть не к нам, а в другое отделение.

— Продует? — хмыкнул Бруно. — Ладно, я понял. Спокойной ночи, Дульче.

— Спокойной ночи.

Коробка с конфетами очень здорово украсила мою комнату. Раньше в ней все было такое… пусть и добротное, но казенное, немаркое и тусклое. А сейчас появилось яркое пятно, так и притягивавшее взгляд. Я попереставляла ее немного, пытаясь найти место, где она будет смотреться лучше всего, но она везде выглядела просто великолепно.

Открыть коробку и съесть конфеты казалось настоящим кощунством. Но съесть их все равно придется — вечно храниться конфеты сами не могут, а подходящего заклинания я не знаю. Но пока можно просто смотреть на коробку и вспоминать того, кто ее подарил. Бруно сказал, мы вместе будем осматривать Льюбарре, и это так замечательно! Всегда хорошо, когда рядом настоящий фьорд, сильный, уверенный, хорошо воспитанный.

В голову почему-то все время лезли воспоминания, как он наклонился ко мне в подъезде. И были они настолько волнующими, что я обняла подушку и уткнулась в нее лицом, хотя моих запылавших щек никто не видел. Теперь казалось, что тогда ему не стало плохо, а он захотел меня поцеловать. Как я некстати про целителей вспомнила, так он и отстранился сразу. Но как теперь узнать, хотел поцеловать или нет? Приличные фьорды о таком не спрашивают. И посоветоваться не с кем… Зря я бабушке тот роман сразу отправила, нужно было почитать сначала. Хотя если продавец обманул, и там история из жизни некромантов, то книга бы ничем не помогла.

Я опять вспоминала лицо Бруно, наклоняющегося ко мне, и все больше склонялась к мысли, что целители там были бы лишними. Но знаний в этой области катастрофически не хватало — о таком в учебниках для медсестер не пишут. Так что я могу и ошибаться. Потом мне пришло в голову, что если хотел поцеловать, так непременно захочет повторить. Он же сказал, что мы пойдем изучать город вместе. А если Бруно опять пойдет меня провожать…

Так я и заснула, глядя на коробку и думая, что Льюбарре — очень интересный город. И снилось мне что-то такое хорошее, что утром я проснулась с улыбкой. Сон помнился смутно, но в одном я была уверена — в нем присутствовал и Бруно, и поцелуи…

Утром, как только я вошла в отделение, сразу наткнулась на фьорда Кастельяноса. Не знаю, удалось ли ему встретиться с фьординой Каррисо, но сегодня он выглядел еще хуже, чем вчера. Я заметила, что его почему-то очень злят разговоры о здоровье, поэтому ничего спрашивать не стала, лишь поздоровалась. Он буркнул в ответ что-то невразумительное, прошел за мной в целительскую комнату, там уселся и начал пристально на меня смотреть. Кроме него, там почему-то никого не было, даже дежурного, который, скорее всего, сейчас находился в одной из палат.

Заниматься под таким наблюдением невозможно, я перечитывала одну фразу по десять раз, но не понимала смысла. Взгляд Кастельяноса мешал сосредоточиться и делал мое нахождение столь неуютным, что я решила отложить учебники и сходить к Лусии, которая как раз гремела чем-то в буфетной. Захлопнула увесистый томик и направилась к двери.

— Дульсинея, ты ничего объяснить не хочешь?

Фьорд Кастельянос возник на моем пути к двери, как риф перед кораблем, и я почувствовала, что до полного затопления совсем немного. Целитель был явно очень зол на меня, но вот за что? Кажется, все задания, что он давал, я выполнила. Да и те, что дала фьордина Каррисо, — тоже. Ни на одном больном не проверяла выученные заклинания, хотя и предлагали.

Но Кастельянос так обвинительно смотрел, что я начала сомневаться — вдруг кто случайно попал под действие, когда я вчера с фьординой Каррисо заклинание экстренного очищения кишечника отрабатывала? Вчера попал, а сегодня пожаловался первому пришедшему целителю? Или нет, скорее, пожаловался дежурному еще вчера…

— Это произошло случайно, — на всякий случай сказала.

Он совсем разъярился.

— Случайно?! Как можно «случайно» забыть, что мы договаривались идти смотреть Льюбарре? Дульче, — уже мягче сказал он, — я тебя ждал, а ты…

Да, фьорд Кастельянос слишком ответственный. Раз взял надо мной опеку, то теперь и не знаешь, как его переключить на кого-то другого. Нехорошо вышло, что он меня вчера ждал в целительской. Долго, наверное, ждал. А у него самого проблемы со здоровьем, которые даже фьордине Каррисо решить за один сеанс не удалось.

— Извините, фьорд Кастельянос, так получилось, — смущенно промямлила я и тут же оживилась, поскольку поняла, чем его обрадовать. — Но вам теперь не стоит беспокоиться. Мы с Бруно договорились вместе Льюбарре осматривать. С ним я в полной безопасности. Вам не нужно больше обо мне беспокоиться и тратить свое драгоценное время.

Почему-то мои слова его совсем не обрадовали. Он открывал и закрывал рот совсем так, как когда прекратил нашу с Бруно поездку на тележке. Только полога тишины в этот раз не было.

— Фьорд Кастельянос, вам плохо? — в панике вскрикнула я. — Фьорд Кастельянос, что с вами?

— Рамон, что случилось?

Появление обеспокоенной наставницы было как нельзя кстати.

Ей я могла доверить самое дорогое для себя, и уж фьорду Кастельяносу она непременно поможет. Так что я с чистым сердцем оставила их вдвоем, а сама улизнула в буфетную. Тем более вдруг у целителя что-то такое, о чем неудобно при мне говорить? А так обсудят без свидетелей, обговорят нужное лечение, может, даже процедуры начальные сделают. И все будет хорошо. Фьорду Кастельяносу я могла пожелать только скорейшего выздоровления. Он же никогда ничего плохого не хотел.

Впервые я так ждала конца рабочего дня. Ничего не заучивалось, так как в голове не было свободного места. Все занимали мысли о Бруно, воспоминания о вчерашнем замечательном вечере и о мороженом, которое я так и не попробовала. Но я твердо решила — в этот раз в кафе не пойду. Не могу же я допустить, чтобы он голодал из-за того, что мне хочется мороженого? Но все равно, с моей стороны не слишком достойно беспокоиться о собственном желудке.

— Дульче, ты сегодня слишком рассеянная, — сказала фьордина Каррисо, когда я в очередной раз не расслышала, о чем она спросила.

— Еще бы, она вся в предвкушении прогулки в Льюбарре, — сварливо сказал Кастельянос.

— С тобой, Рамон? — удивленно спросила наставница.

— Нет. Фьорда Кихано не хочет меня обременять собой и договорилась с этим…