– Так можно весь день проваляться! Скучно же, – из-за спины Алекса высовывается Мария. – Идем с нами.

– Идем! – раздается голос Натальи, она, как мне объяснили, главная певица в племени. – Тут недалеко. Десять минут в метро – и мы на месте. А не пойдете – я обижусь.

– А я в глаз дам, – добавляет Алекс.

– Иду-иду, – с ворчанием встаю я на ноги.

В глаз мне сейчас не очень хочется.

Полчаса спустя я сижу в небольшом, но невероятно высоком зале и с восхищением внимаю чарующей, неземной музыке, льющейся из простенькой костяной флейты.

Незатейливая мелодия, всего пять-шесть нот, повторяющихся снова и снова. Но потрясающая акустика зала усиливает звуки, придает им волшебные, фантастические краски. И вообще, есть что-то колдовское в этом нехитром сочетании нот. Маша будто бы специально придумала эту мелодию, чтобы заставить трепетать потайные струны души…

Маша играет, а Наталья поет. Ее голос, звонкий и нежный, точно маленький колокольчик, наполняет воздух. Снова и снова повторяются простые, но сильные слова:

Только вижу во мраке

Их глаза голубые.

И кажется, скалы зрячие,

А люди слепые.

Гулкое, раскатистое эхо подхватывает ее голос, играет им, обтачивает, обкатывает до тех пор, пока последние отзвуки не замирают высоко, под сводами зала.

– Невероятно! Бесподобно! Превзошла сама себя… – шепчутся люди.

Потом свои стихи декламирует Лада. Она обходится без музыки. Даже на импровизированную сцену из камней не залезла. Просто встает и начинает читать:

Мы поставлены на колени, но

Не сломлены до конца.

Поредевшему поколению

Под землей зажигать сердца.

В ожидании и волнении

Год за годом проходят дни.

Поредевшее поколение…

Может быть, мы уже одни?[5]

Произнося эти слова, она с надеждой смотрит на меня. От этого взгляда у меня аж сердце защемило и слезы навернулись на глаза. Захотелось провалиться сквозь землю или растаять в воздухе, только бы не видеть тех полных грусти взглядов, которые украдкой бросают на меня пещерные люди. Они ждали, что я поведаю им о судьбе внешнего мира. Они надеялись узнать от меня, что творится там, наверху. Крушение надежд, причем такое быстрое и жестокое, вынести нелегко. Что я могу сказать им? Заявить, что память вернулась, и наврать с три короба? Смешно… Ничего. Успокоятся, смирятся. А там, глядишь, возьмет память и взаправду ко мне вернется. Это же волшебное место, почему нет.

А врага надо вычислить скорее и тихонько грохнуть, списав на несчастный случай. Жить, черт побери, хочется даже здесь. И желательно – подольше.

Вот я и лишился товарища. Единственного человека здесь, в пещерах, с которым мог поговорить по душам. Положение и без того отчаянное. Все вокруг улыбаются, делают вид, что очень рады мне.

А среди них – убийца. И у этого человека наверняка есть союзники, сторонники. У меня же – никого.

Хреново.

А дело было так. Маша предложила мне искупаться в горячем озере. Дело обычное. Мы часто погружались в теплую, богатую минералами воду. И для здоровья полезно, и пот с тела смыть не помешает.

Но в этот раз Маша задумала не просто нырнуть и вылезти обратно. Она предложила сплавать на дальний берег. Пустынный, безлюдный был этот берег. Там было тихо, царил полумрак, потому что светлячки не селились на дальней стороне Купели. Там, я знал это, обычно уединялись пары, чтобы заняться любовью. Делать это у всех на виду считалось не очень приличным, а за озером – пожалуйста.

Перед тем как лезть в воду, Маша сняла с себя всю одежду. Так было у них принято. Так все делали. Просто они купались именно тогда, когда я спал. Так что сюрприз вышел. Приятный. Конечно, на фоне Дарьи или Рады Маша казалась серой мышкой, но сейчас, когда я увидел ее без одежды, понял: Острикова тоже привлекательна. Она изящна, стройна; вполне симпатична, хоть и слишком худощава…

И в моей крови разгорелся пожар. До этого я как-то не воспринимал Мышку как женщину. Друг – да. Приятный собеседник – да. Мне и в голову не приходило, что я смогу в нее… Влюбиться? Или это слово тут не очень подойдет? Короче говоря, Маша мне понравилась. Я подумал, что купанье в чем мать родила, – это намек. Даже не намек. Все казалось ясным.

Плавали мы довольно долго. Доплыли до середины озера. Немного полежали рядом на спинах, неторопливо болтая о том о сем. Потом переплыли, наконец, теплое озеро и выбрались на камни.

Казалось, мир специально готовился к этой минуте. В пещере царила таинственная мягкая тишина. Своды тонули в легкой дымке, и зал Апсны выглядел так, словно это вовсе и не подземелье, а огромное облако. В воздухе как будто струился легкий, чарующий, едва уловимый аромат. Или это уже у меня начиналась галлюцинация? Маша лежала рядом на спине, задумчиво глядя куда-то вдаль. А я смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Так продолжалось довольно долго.

Наконец я, решив, что первый шаг лучше сделать самому, положил руку Маше на живот и осторожно провел ладонью по ее бархатной коже. Когда же она резко повернулась в мою сторону, я улыбнулся и произнес всего одно слово. Только одно слово: «Милая»…

Что было дальше, о том вспоминать не хочу. Маша пришла в не-описуемую ярость. Кричала долго, громко, бестолково. Много интересного узнал я о себе. И что я «козел», и «озабоченный», и что «все мужики думают только об этом», и чтоб я, негодяй такой, больше не смел даже смотреть в ее сторону.

Так я и сделал. Холодно пожелал истеричке всего хорошего, сполз в воду и поплыл обратно. Не обернулся ни разу. Что она имела в виду? А пес ее знает. С этими женщинами разве поймешь, что они на самом деле думают, когда говорят: «Убирайся!» Я, выслушав это во второй раз за три дня, дал себе зарок: хватит с меня этого ужаса под названием «любовь». И так проблем выше крыши. Когда избавлюсь от врага, тогда можно будет и расслабиться. А сейчас – только осторожность, только бдительность.

За день ничего особого не случилось, но радоваться было рано. Если я не ошибся и враг – не плод моего больного воображения, то скоро он себя проявит.

* * *

Пятый день моей жизни в пещерах, как и предыдущий, не задался с самого начала.

Просыпаюсь и обнаруживаю, что кошка, давно сделавшая мой живот местом постоянного ночлега, прыгает вокруг спальной ямки и громко шипит.

Никак не могу понять, что за шлея попала под хвост этому спокойному зверьку. Лишь через несколько секунд замечаю, что Рыжка за кем-то гоняется.

Приземистое создание, покрытое чешуей, больше всего похожее на ящерицу, крутится у самого края моей ямки. Оно то отскакивает, то кидается в мою сторону. Каждый раз кошка встает на пути рептилии. Рыжка преобразилась до неузнаваемости: шерсть дыбом, когти выпущены, из клыкастой пасти доносится угрожающее рычание. Не дожидаясь результата поединка, одним ударом кулака я убиваю ящерицу на месте и снова засыпаю.