– Э нет! Мне не нужно это твое «что смогу»! Мне нужно ожерелье Клеопатры, на меньшее я не согласна!

– Хорошо. Только ты должна в точности выполнять все мои приказы. Здесь нет ничего второстепенного, ничего незначительного, успех может зависеть от любой мелочи…

* * *

Ипполит вернулся в опочивальню Клеопатры.

Вид у него был обескураженный.

– Прости, госпожа! – проговорил он, низко склонившись перед царицей. – Тот человек, служитель Города Мертвых, пришел во дворец раньше, чем я подоспел к задним воротам, и его куда-то увел дворцовый слуга.

– Плохо! – Клеопатра сжала кулаки. – Этот мерзавец Асменис опередил нас…

Она быстро заходила по комнате, что-то неслышно бормоча.

Асменис наверняка уже знает, что покушение на нее провалилось. Теперь он захватил Гимариса, а развязывать языки евнух умеет как никто другой. Значит, через час, а возможно, и раньше к ней снова придут убийцы, и вовсе не факт, что она сможет подчинить их своей власти. Асменис хитер, и он что-нибудь придумает…

Но тогда что ей делать? На кого положиться? К кому обратиться за помощью?

И тут она вспомнила о римлянине. О том полководце, чей легион стоит лагерем в нескольких стадиях от Александрии. Как же его зовут? Кажется, Гай Юлий Цезарь… если бы она сумела пробраться в его лагерь, если бы сумела встретиться с Цезарем, она добилась бы его благосклонности, перетянула римлянина на свою сторону.

Но как туда попасть? Как выйти из дворца, где у каждой двери стоят вооруженные до зубов стражники, а за каждым углом прячутся шпионы Асмениса? Может быть, власть над мужчинами, которую она обрела с ожерельем Хатшепсут, поможет ей околдовать кого-то из дворцовых стражей, а если нет? Если они нанесут удар прежде, чем почувствуют чары ожерелья? И уж во всяком случае, ее чары бессильны перед самим Асменисом и перед его шпионами, ведь они не мужчины…

Клеопатра снова сменила направление, пересекла опочивальню по диагонали, и тут ей на глаза случайно попался полотняный мешок для постельных принадлежностей, который оставила в углу нерадивая служанка.

Первой мыслью царицы было отругать прислужницу за небрежность, но вдруг глаза Клеопатры вспыхнули, как два драгоценных камня: она придумала, как без большого риска выбраться из дворца.

Повернувшись к Ипполиту, который не сводил с нее влюбленных глаз, царица спросила:

– Ты и правда готов совершить для меня любой подвиг?

– Конечно, госпожа! Приказывай, я твой верный раб! Я пойду ради тебя в подземное царство Аида, принесу оттуда воду из Стикса…

– Ты слишком красноречив! – остановила его Клеопатра. – Раз уж ты назвал себя моим рабом – изобрази-ка и в самом деле раба. Для начала сделай что-нибудь со своей одеждой, в таком виде ты на раба ничуть не похож…

Ипполит выслушал ее слова с удивлением. Ему не приходило в голову, что его слова будут истолкованы буквально и ему придется, хоть и ненадолго, превратиться в раба. Но царица смотрела на него непреклонно и явно ждала, что он исполнит ее повеление.

Ипполит сбросил дорогой пурпурный плащ, за который отдал сидонскому торговцу десять сиклей серебра, снял бронзовый нагрудник, кожаные наручи, затем верхнюю тунику из тонкого финикийского полотна, оставшись в короткой белой рубахе. Клеопатра придирчиво осмотрела его, подошла ближе и разорвала рубаху на плече. Ее все еще что-то не устраивало. Тогда она собрала копоть с погашенного светильника и пару раз мазнула по рубахе, а остатками измазала лицо Ипполита. Теперь его вполне можно было принять за дворцового раба, истопника или кухонного прислужника.

Оставшись довольна этим маскарадом, она объяснила Ипполиту, чего от него хочет, и проворно залезла в мешок от постельных принадлежностей. Ипполит завязал мешок, вскинул его на плечо и покинул покои царицы.

Он испытывал необычайный восторг: его госпожа, прекрасная Клеопатра, покоилась на его плече. Он чувствовал тепло ее тела сквозь тонкое полотно, он был так близок к ней, как это возможно, он служил ей, возможно, он даже спасет ее жизнь!

Легко шагая с драгоценной ношей на плече, грек прошел по коридорам дворца. У выхода из личных покоев царицы дежурили два рослых стражника. Один из них окликнул его:

– Эй, малый! Что это ты тащишь на плече? Не украл ли ты у царицы десяток шелковых простыней, чтобы продать их на базаре жуликам-финикийцам?

– А может, у него там кое-что получше? – Второй стражник тоже решил позубоскалить. – Может, он своровал жареных цесарок, оставшихся от царского ужина? Тогда поделись с нами, красавчик!

Ипполит растерялся, он не знал что ответить и только переминался с ноги на ногу.

– Да этот неотесанный чурбан двух слов связать не может! – воскликнул первый стражник. – Деревенщина! Как только таких берут во дворец? Ну, ничего, при молодом царе все будет иначе!

Ипполит наконец собрался с силами и проговорил, подражая выговору рабов:

– Что вы, добрые господа солдаты, какие цесарки? Разве кто даст бедному рабу цесарок? Это грязная одежда, добрые господа солдаты, я несу ее в стирку египетским прачкам!

– О, да ты никак умеешь разговаривать! – изобразил удивление стражник. – Так и быть, шагай к своим прачкам! Небось у тебя уже есть среди них зазноба!

– Наверняка это одноногая горбатая старуха! – второй поддержал шутку. – Да к тому же еще и слепая, потому что зрячая не станет иметь дело с такой деревенщиной!

Наконец Ипполит покинул дворец и быстро зашагал по тропе, которая вела к римскому лагерю. В два счета отмахал он несколько стадиев и оказался перед южными воротами лагеря. Возле ворот стоял на страже закованный в доспехи ветеран-легионер.

– Пароль! – проговорил он, смерив взглядом замарашку-грека с мешком на плече.

На этот раз Ипполит решил не играть простолюдина. Он выпрямился, осторожно придерживая свою драгоценную ношу, и проговорил на хорошей латыни:

– Позови кого-нибудь из командиров, солдат! Я принес подарок для вашего полководца!

Через минуту к воротам подошел рослый моложавый центурион.

– Это ты говорил что-то о подарке для Цезаря? – спросил он, приглядевшись к посетителю. Хоть тот и выглядел простолюдином, но центурион был опытен, разбирался в людях и умел узнавать волка даже в овечьей шкуре.

– Да, это я, центурион. Это подарок от царицы Клеопатры, владычицы Нижнего и Верхнего Египта, земного воплощения Изиды, той, которая владеет жизнью и смертью…

– Остановись, довольно! – поморщился центурион. – Многовато титулов для одной девчонки. Скажи лучше, что у тебя в мешке?

– Прости, центурион, но содержимое этого мешка предназначено только для глаз самого полководца. Если ты увидишь его раньше Цезаря, тот будет недоволен, больше того, разгневан.

– Вот как? – Центурион нахмурился. Он знал, каким бывает в гневе Гай Юлий Цезарь, он видел это дважды и не жаждал повторения. В конце концов, что такого страшного может быть в этом мешке? Какая-нибудь пышная восточная одежда или финикийский ковер…