Из изложенного понимания развития характера вытекают и особенности терапевтических взглядов Ганнушкина: он был выдающимся психотерапевтом и главное постоянно активным в своей профессии человеком, старающимся активно воздействовать на мир. Он убежден был в силе психотерапевтического лечения, причем его психотерапия была крайне самобытна, исходила, как он сам говорил, «из понимания практики жизни каждого больного», а задачей его психотерапии было сглаживание дисгармоний характера, причем он был убежден в возможности перестройки характера.

Тонкий знаток человеческой души, всегда чуткий, внимательный, необычайно простой, он обладал особым очарованием, неотразимо действовавшим даже на лиц, недоброжелательно к нему настроенных, и благодаря этому он умел, беседуя с больным, понять его положение и его затруднения. «Умение беседовать с больным» — главная задача врача-психиатра по Ганнушкину.

Его психотерапия подходила к каждой конкретной личности, учитывая и индивидуальные особенности личности (почву), и связи личности с конкретными общественно-историческими условиями; для него личность в полном смысле слова была «совокупностью общественных отношений» (Маркс). И именно благодаря этому он умел подобрать «ключ» к каждой личности, убежденный в пластичности личности и в способности ее при благожелательной помощи окружающих сгладить свои дисгармонии.

П. Б. Ганнушкин прекрасно понимал, что «сознание человека — продукт общественных отношений»; именно исходя из этого положения, он стремился понять и динамику характера в клинике.

Одновременно он прекрасно понимал, что «на каждом шагу факты напоминают нам о том, что мы не властвуем над природой, как завоеватель властвует над чужим народом…. как кто-либо находящийся вне природы, что мы нашей плотью, кровью, мозгом принадлежим ей и внутри ее находимся и все наше господство над ней состоит в том, что мы в отличие от всех других существ умеем постигать и правильно применять ее законы»[170], что «мышление есть функция мозга», и говорил, что когда-нибудь будут найдены и соматические основы («почва») нормальных и патологических психических реакций, и всячески стремился всесторонне организовать биологическое изучение, не отрывая биологического от социального.

Однако сам он считал себя только психопатологом-клиницистом и исследование соматической стороны — исследование обмена, эндокринных желез, соматических изменений в связи со средой и патологоанатомические исследования — он предоставил своим сотрудникам.

Здесь, в связи с развившимся на Западе учением о стойкой, неизмененной конституции, только биологического понимания типов телосложения и характера, мендель-моргановского учения о наследственности, был сделан ряд ошибок. Например, автор настоящего труда Т. И. Юдин в 1926 г. написал глубоко ошибочную книгу «Евгеника»[171], в которой начетчески-объективистски изложив все имевшиеся теории наследственности и изменчивости, говорил о необходимости создать «социалистическую евгенику» (?!).

Категорически отрицая допустимость стерилизации и вообще насильственных мер, доказывая их псевдонаучность, автор делал ошибку, считая возможным построить «социалистическую евгенику» — улучшить характер и уменьшить психические болезни, исходя из закономерностей естественного отбора, забывая, что с момента развития человеческой производственной деятельности сам человек становится фактором эволюции, меняется специфика закономерностей эволюции; не отбор, не борьба за существование являются определяющими эволюцию человека, а рост общественного производства и изменение общественных отношений. «Поскольку для социалистического человека вся история есть не что иное, как образование человека человеческим трудом, как становление природы человеком, постольку он обладает последним неопровержимым доказательством своего рождения самим собою, процесса своего возникновения», говорит Маркс[172]. Работа явилась результатом некритического переноса на советскую почву идей английского евгенического движения. В Англии, проповедуемое идеалистами Голтоном и Пирсоном, оно носило лицемерный, реформистский характер, ставило своей целью убедить людей, не прибегая, однако, ни к каким насильственным мерам, не заключать браков с больными, с впавшими в нищету.

Однако в Америке оно повело к изданию законов о стерилизации наследственно больных и преступников, а в Германии, развившись самостоятельно от английского, приняло характер реакционной человеконенавистнической «расовой гигиены».

В 1920 г. и в советской стране было образовано Русское евгеническое общество, в котором принял участие и Т. И. Юдин. В 1930 г. «Евгенический журнал» прекратил свое существование, и Т. И. Юдин, поняв свои ошибки, вопросами евгеники больше ле занимался.

Московская клиника при П. Б. Ганнушкине много и усердно работала и по выковыванию новых молодых кадров. За время заведывания Ганнушкиным из клиники вышли следующие научные работники: Н. И. Озерецкий, О. В. Кербиков, А. И. Молохов, С. Г. Жислин, Д. С. Озерецковский, Ф. Ф. Детенгоф, Я. П. Фрумкин, А. О. Эдельштейн, Б. Д. Фридман, А. Г. Галачьян, П. М. Зиновьев, С. В. Крайц, Д. Е. Мелехов, А. М. Дубинин, А. Н. Залманзон, М. З. Каплинский, Р. Е. Люстерник, В. М. Морозов и др.

Колоссальную деятельность в первые годы после революции развил и глава петербургской невропсихиатрической школы В. М. Бехтерев. В публичной речи в январе 1919 г. он говорил: «На переломном этапе истории нельзя стоять в стороне и ждать… Нужна воля к действию, к строительной работе». Механистический материалист по всей прежней своей работе, теперь он считал своей задачей широко обосновать на основе этого миросозерцания всю человеческую деятельность, всеми силами и со всей своей обычной энергией стараясь помочь советской власти.

Еще в 1917 г. им было опубликовано первое издание «Общих основ рефлексологии человека». Здесь впервые вместо термина «объективная психология» им был введен термин «рефлексология». Как всегда активный и энергичный, он и на совещаниях по психиатрии, и на конференции по научной организации труда (Москва, 1921), и на съезде по дефективному детству, и на съезде врачей по охране материнства и младенчества выступал с пропагандой своей рефлексологии, считая, что «субъективная психология в будущем явится только дополнительным знанием, которое свои задачи будет сообразовывать с данными объективной науки — рефлексологии…»[173]. В 1922 г. вышла в свет книга В. М. Бехтерева «Коллективная рефлексология», в которой он давал «обоснование и применение рефлексологического метода и в общественной жизни человека» [174].

Учение В. М. Бехтерева получило широкое распространение, но постепенно, в особенности после выхода в свет «Коллективной рефлексологии», начало раздаваться все больше и больше критических замечаний против его всеобъемлющего характера в рефлексологии. Бехтерев хотел объединить все биологические и гуманитарные науки.

В «Коллективной рефлексологии» Бехтерев стремился доказать, что во всех физических, биологических процессах, во всех проявлениях личности человека и общества господствует одна и та же закономерность. Везде, например, господствует один и тот же закон тяготения. «Всякое сотрудничество и симбиоз являются особым видом биологического тяготения…»[175]. «Везде один и тот же принцип — инерции, будет ли он проявляться в сохранении раз принятого положения или движения физических тел или в сохранении биологического вида путем наследственной передачи, или в прочном сохранении народных обычаев страны»[176].

В основе ошибочных взглядов Бехтерева