— Послушай, царь! — продолжал Ахилл. — Все, что случилось с вами и с нами, очень трудно исправить. Война, которая началась из–за мерзости, совершенной твоим сыном Парисом, натворила слишком много бед. Ее пора закончить, эту войну. Согласен ли ты?

Старик низко опустил голову.

— Я думаю об этом день и ночь. Мы же пытались, мы же вели переговоры. Но условия Агамемнона были всегда слишком тяжелы.

— Да, я это знаю. Но тогда у Трои был могучий защитник. Вы могли на что–то надеяться. Если не на победу, то на какое–то равновесие сил. Теперь Гектор пал. И Агамемнон пылает желанием взять Трою, даже угробив ради этого половину всех ахейцев. Я не могу этого допустить!

Глаза Ахилла заблестели, и Приам, внимательно его слушавший, невольно пристальнее всмотрелся в лицо молодого человека.

— Ты не хочешь этого? — тихо спросил он.

— Мне уже нечего терять, — сказал герой так же спокойно — Твой Гектор убил моего единственного друга, и мне все равно… Но я не хочу, чтобы гибли другие, их ведь тоже кто–то любит! Послушай, царь Приам. Вот мое условие: я склоню Атридов к новым переговорам, уговорю большую часть царей, им тоже до смерти надоела война. Ты же, со своей стороны, поведешь переговоры о мире и выполнишь самые суровые условия. Вернешь Елену ее мужу Менелаю, заплатишь какую угодно дань… я знаю, как несметно богата Троя. Ты пойдешь на все, кроме сдачи города, и в конце концов мы добьемся своего: война будет прекращена, и наши корабли уплывут отсюда. И если ты это сделаешь, я верну тебе твоего сына.

Приам покачал головой.

— Сына? Сына мне уже никто не вернет.

Ахилл сел против Приама на свою лежанку, затем, подавшись вперед и понизив голос, проговорил:

— Нет, я верну тебе именно сына, а не тело, о котором ты молишь. Гектор жив, клянусь молнией Зевса!

Если бы шатер зашатался и упал на голову старика, тот не вскрикнул бы так отчаянно и не вскочил с таким проворством на ноги.

— Что ты говоришь?! — крикнул он, — Ты хочешь лишить меня рассудка?!

— Я говорю правду, — Пелид опустил голову, уходя от горящего взгляда старика. — Я не знал, что не убил его, иначе не протащил бы за своей колесницей. Но потом… потом я увидел, что он жив, и мне удалось… Словом, я укрыл твоего сына в надежном месте, царь. Его и его жену Андромаху.

Старый царь молча, расширенными глазами смотрел на базилевса. Он еще не верил в то, что услышал. Но всеми силами хотел поверить…

Немного сбиваясь, Ахилл рассказал Приаму обо всем, что произошло после того, как его колесница покинула поле битвы. Рассказал и о том, как хотел добить Гектора, поняв, что тот жив, и как не смог этого сделать. Однако о том, куда он перенес раненого и где спрятал вместе с явившейся так вовремя Андромахой, Пелид не стал говорить.

— Мне нельзя увидеть его? — еле слышно спросил Приам, — Я понимаю, ты не хочешь, чтобы я знал место… Завяжи мне глаза, если хочешь. Но мне бы только убедиться…

— Нельзя, — твердо сказал Ахилл. — Кроме всего прочего, это опасно. Тебя не должны видеть. А убедиться ты сможешь спустя несколько дней, когда к твоему сыну хотя бы немного вернутся силы. Я думаю, он напишет тебе письмо. Для того, чтобы ты мне поверил.

— Я верю тебе! — воскликнул Приам. — Почему–то верю, хотя твой рассказ похож на сказку или сон. Но… ты говоришь, что Гектор еще на грани жизни и смерти. А если… если он умрет?

— Надеюсь, этого уже не случится, — не думая, Ахилл охватил руками колени, как делал в детстве, и сидел, чуть покачиваясь, почти не поднимая глаз. — Мы встретимся с тобой через… через десять дней, царь. Тогда, когда уже не будет сомнений в том, что твой сын будет жить и поправится. Тогда и условимся, как и когда ты начнешь переговоры. До этого времени я удержу Атридов от каких–либо попыток напасть на Трою. Я скажу им, что мне нужно время для соблюдения траура по Патроклу, а тебе — чтобы почтить память Гектора. Скажу, что тело я тебе отдал. А чтобы ты знал, как обстоят дела, вели своим караульным каждую ночь внимательно смотреть на равнину. Если случится самое плохое, я зажгу перед Скейскими воротами три костра. Но этого не случится! Не знаю, отчего, но я уверен.

Ахилл сказал это так решительно и с такой искренней надеждой, которую даже не пытался скрыть, что старик взглянул на него с изумлением и чуть заметно покачал головой.

— Так кто ты, в самом деле? Никогда бы прежде не поверил! Что же, я буду молить богов, чтобы костры не загорелись. Буду верить, что мой мальчик останется жить, как веришь в это ты. Мне… можно, я скажу Гекубе?

Ахилл нахмурился.

— Я хочу, чтобы ни ахейцы, ни троянцы не знали о том, что Гектор жив. Не знали до тех пор, пока не закончатся переговоры.

— Почему? Я понимаю, почему не должны знать ахейцы. А троянцы?..

— А ты веришь, что молва не улетит из Трои в наши лагеря? Бывало уже такое… И еще: если троянцы будут знать, что Гектор жив, у них снова появится надежда на могучего защитника, и переговоры могут опять сорваться. Твои богатые родственники и придворные пожалеют своих сокровищ. Так ведь уже было во время прошлых переговоров, да? Я требую от тебя клятвы, царь Приам — клятвы, что ты скроешь правду ото всех, пока ты не заключишь твердого договора с Агамемноном.

— Я дам тебе клятву! — поспешно воскликнул старик, — И я признаю, что ты прав. Боги дали тебе мудрость не по годам… Но я прошу позволения сказать только Гекубе, моей жене. Я едва ли смогу скрыть от нее… Позволь!

Один из светильников вспыхнул ярче, и пятно света, расширившись, захватило склоненное вперед лицо Приама. Его только что мертвые щеки заливала краска.

Ахилл пожал плечами.

— Решай сам. Я плохо знаю женщин. Ты уверен, что у царицы достанет выдержки не выдать нас? Что она не натворит глупостей?

— Скорее я их натворю! — слабая улыбка промелькнула на губах Приама. — Ты, возможно, плохо знаешь женщин, великий герой, но моей жены ты не знаешь вовсе. Она — само мужество. И ее поддержка понадобится мне для этой трудной игры. Я скажу ей и больше — никому.

— Хорошо, скажи. Я согласен.

— И последнее, — Приам еще сильнее подался вперед, и его глаза стали вдруг твердыми и острыми, как два ножа. — Я сделаю все, что смогу, чтобы заключить мир. Но если это окажется бесполезно? Если я не смогу?

— А ты смоги! — Ахилл ответил взглядом на взгляд — словно отбил удар. — Ты должен, царь!

— Что будет с Гектором, если это не удастся? — резко спросил Приам.

— Гектор — мой пленник, — спокойно сказал Пелид. — И, если ты не выполнишь моих условий, я снова буду с ним драться. О, разумеется, только тогда, когда он будет в силах. Но и в этом случае я убью его, и ты это знаешь, царь Приам.

Старик содрогнулся.

— Да, тебя нельзя победить! Когда ты сражаешься, видно, что страх смерти тебе неведом.