Продюсер кивнул, девушка с рацией подтолкнула Антона к ведущей.

— Вы поймите… — снова начал Антон.

— В камеру! — скомандовал продюсер. — Это прямой эфир!

Антон робко вошел в кадр и сел на стул, затравленно улыбаясь.

— Расскажите о ваших требованиях и о том, что сейчас происходит в Москве, а может быть, не только в Москве.

— Понимаете… — сказал Антон.

— Громче! — шепотом крикнул продюсер.

— Дело в том, что… — Антон смешался, и тут ему на помощь пришел командир отряда Кувалдин.

Вместе с тремя бойцами отряда он распахнул дверь, вбежал в студию и закричал: «Всем на пол!». Ведущая, продюсер и все остальные послушно упали на пол, и Николаич увидел Антона.

— Вот он! — прокричал Николаич. — Занять оборону!

— Друзья! — воскликнул Антон, вскакивая. — Ребята! Все, пора остановиться! Нет никаких врагов! Все это — галлюцинации. Давайте прекратим этот бардак. Это… как его… Не кипишуйте! Попуститесь!

Антон отцепил микрофон, подошел к Николаичу и обнял его.

— Ну все, все, Николаич! Пора по домам. Созывай ребят, уходим.

— Я рацию потерял, — признался командир.

— Ничего, мы как‑нибудь так, без рации, соберем всех. Пойдем?

— Ладно, — согласился Николаич и обратился к своей ладони: — Ты поняла? Уходим, операция окончена.

Президент России уже переоделся в шелковую пижаму и прогуливался вдоль книжного стеллажа, выбирая, что бы такого умиротворяющего почитать на ночь. Он снял с полки томик Аркадия Гайдара и открыл его наугад. От старых страниц пахнуло детством, школьной библиотекой, лыжной мазью. «Были же раньше нормальные писатели, — подумал президент, — а теперь одна педерастия». В дверь тихо постучали. Это могло быть только что‑то экстренное. Президент хотел было сказать «Да‑да», но дверь распахнулась. На пороге стоял начальник охраны Токмаков, его кирпичеобразная челюсть дрожала. Президент вопрошающе заглянул ему в глаза, хотя ответ стал ясен ему, как только Токмаков открыл дверь без спроса, не дождавшись «да‑да». У такой бесцеремонности могла быть только одна, всего одна причина. В ответ на вопросительный взгляд шефа Токмаков кивнул. Значит, правда. Ну что ж, рано или поздно это должно было произойти. Президент медленно, все еще не веря, взял с рояля пульт и включил телевизор. На экране появились люди в камуфляже, один из них что‑то эмоционально говорил о врагах, о том, что пора остановиться, и о каких‑то галлюцинациях. Не дослушав, президент выключил телевизор и тихо, но отчетливо произнес:

— План «Сирень».

— Есть, — ответил Токмаков и вышел из спальни.

Президент вернулся к стеллажу, нажал на том Карамзина, стеллаж бесшумно отъехал в сторону. В открывшейся нише висел пуленепробиваемый костюм и стоял небольшой чемодан. Через минуту он был готов. А еще через десять минут на взлетно‑посадочную полосу резиденции выкатился самолет без опознавательных знаков, взлетел и взял курс на северо‑запад.

Санитар «Скорой» потряс Аслана за плечо. Аслан в ответ применил болевой прием на руку, известный как «залом локтя» и проснулся. Вначале он не мог понять, где он и кто этот кричащий человек в белом халате, которому он ломает локоть. Вокруг царила разруха, другие люди в белых халатах бродили по залу и несли куда‑то людей в нарядной одежде.

— Отпусти, гад! — верещал незнакомец.

— Иди, — отпустил Аслан. — Руками осторожней работай, дурбецало.

Голова гудела. Обстоятельства, при которых он заснул в этом вертепе, были покрыты мраком. Хорошо, видать, погудели, думал Аслан, обозревая то, что осталось от банкетного зала. Его взгляд упал на телевизор, висевший на стене между окон с выбитыми стеклами. Ведущая что‑то сказала про прямое включение из «Останкино», потом исчезла из кадра, и на экране возник спецназовец с очень знакомым лицом…

Через минуту Аслан уже садился в машину.

— В Москву, в «Останкино», — бросил он Юре.

— Есть, шеф!

Аслан, достал пистолет и проверил его боеспособность. Он все вспомнил.

Сборы наличного состава проходили сумбурно. Прапорщик Галеев никак не хотел оставлять стратегически важную, по его мнению, гримерную с насмерть перепуганными гримершами, которых он считал ведьмами. Рядовой Арбузов действительно окопался возле сувенирного магазина — паркет был разворочен и пущен на сооружение довольно толковой дерево‑земляной огневой точки. Старшина Белозеров сказал, чтобы отходили без него, пока он «их задержит», и попросил еще светошумовых гранат. Но время шло и, как и все хорошее в этой жизни, действие псилоцибиновых грибов заканчивалось. Отряд все более уверенно ходил по этажам, командир все реже обращался за советом к своей руке, которая все меньше походила на змею, хотя Кувалдин успел с ней свыкнуться и даже подружиться.

У него зазвонил телефон.

— Майор Кувалдин! Так точно! Слушаю!

Трубка что‑то истерично пропищала. Майор прикрыл ее рукой и обратился к наличному составу:

— У нас ЧП, парни. Только что группа неизвестных предприняла попытку захвата Телецентра «Останкино». Надо срочно выезжать.

— Скажите, что мы уже здесь, — подсказал Антон.

— Уже на месте! — отчитался майор трубке.

— Скажите, что ситуация уже под контролем.

— Ситуация под контролем!

— «Останкино» зачищено, жертв нет.

— Объект зачищен!

Еще немного послушав трубку, Николаич отключился и сообщил:

— За отлично проведенную операцию по зачистке объекта государственной важности «Останкино» всем выражается благодарность, рассматривается вопрос о награждении. Ты — просто талисман какой‑то! — обратился он к Антону. — То сидели полгода без дела, а с тобой две операции подряд на отлично. Молодец, боец!

— Служу России! — смущенно произнес Антон.

Великая Россия! Прялка! Дуня! В пылу новой спецоперации он совершенно забыл про Дуню! Он оставил ее на проходной…

— Идите на улицу, я догоню! — крикнул он и пустился бежать по коридорам.

Обежав половину Телецентра, он выбрался на улицу и нашел Дуню возле белого автобуса. Прялка была при ней, рядом стоял гитарист Андрей.

— Дуня! — воскликнул Антон. — Ты жива, слава богу!

— Не волнуйся, Антон, Андрей меня спас.

Опять этот Андрей, с раздражением подумал Антон, что он все время вертится возле нее? Что он все время улыбается?

— Ну все, Андрей, спасибо, ты можешь идти.

— Куда идти? — улыбаясь, спросил Андрей и взял Дуню за руку. — Я уже пришел.

— Антон… — смущенно начала Дуня, — Мы тут поговорили… В общем, помнишь, ты ругался, что не знаешь, как это — выдать замуж?