и без приличных кусков кожи. Флаер пикировал все быстрее и быстрее вдоль черной стены, обгоняя летящие вниз прозрачные осколки, вода хлестала по спине, обдавала лицо, но Питер не отрывал глаз от крохотной фигурки, высвеченной солнцем – переплетение золотого и синего на фоне бушующей, серой поверхности моря.

Такого удара не пережить никому, даже эр-лану!

Тайрон взревел, точно взбешенный медведь, и флаер рванулся вперед – один прыжок, второй и третий!

У Питера потемнело в глазах, пальцы онемели. Как в тумане он видел, что они почти поравнялись с Фэлри, увидел, как Тайрон вытянул руку так далеко, словно хотел вырвать ее из плеча – и схватил бешено крутящееся, сверкающее тело. Кобальтовые кольца по-змеиному обвили огромный торс сега, флаер вынырнул из смертельного пике, и что-то огромное, неуклюжее и мокрое тяжко шлепнулось на сиденья.

Влажные, шелковистые пряди волос мазнули по лицу Питера, он закрыл глаза… и открыл их навстречу сверкающему бешеной синевой взгляду, устремленному на него со дна флаера.

23

– Тайрон, ты больной ублюдок!

Сег выпрямился во весь свой гигантский рост. Казалось, он упирается головой в небеса, как атланты, о которых как-то читал Питер.

– И я рад тебя видеть, Полуликий! – он улыбнулся до ушей, и Питер поразился несомненной искренности этой улыбки. – Старый негодяй, так и знал, что говорить ты можешь!

Флаер завис над морем неподалеку от берега. Небо сияло линялой голубизной, солнце палило с небес, ливень превратился в воспоминание. Лишь волны шумели беспокойно, да высыхали выброшенные на скалы водоросли. Свежо и остро пахло морем.

Но Фэлри не обращал внимания на все эти красоты, хотя, несомненно, не был на воздухе уже много лет. Он лежал на спине, оперевшись на локти, и переводил с Питера на Тайрона и обратно взгляд, полный холодной ярости.

Питера охватило ощущение де жа вю – на один беспощадно-короткий миг он перенесся на десять с лишним лет назад, в тот момент, когда в пронизанном солнцем летнем лесу случайно распустил волосы Фэлри. И сейчас, в точности как и тогда, он напрочь лишился языка, пораженный в самое сердце красотой эр-лана.

Только теперь в ней было что-то призрачное – тонкая, почти прозрачная кожа, впалые щеки, губы какого-то невообразимого, бледно-лилового цвета, темные от воды золотые волосы. Годы как будто нисколько не коснулись ни лица, ни тела Фэлри, капли воды медленно стекали по крепким, сухим грудным мышцам и гладкому животу. Мерцающе-синие кольца нижней части тела беспокойно сжимались и разжимались, подминая полупрозрачный хвостовой плавник; мелкая, плотная чешуя вспыхивала лазурными искрами при каждом движении.

Что ж, хотя бы безразличия больше не было в дивных синих глазах с белыми узорами на радужках – напротив, когда Питер, затаив дыхание, наконец поймал взгляд эр-лана, в его темной глубине как будто промелькнуло что-то…

А в следующий миг крепкие, изящные руки вцепились в борт флаера, рывком приподняли тело, такое грациозное в воде и такое неповоротливое на суше, и с удивительной легкостью швырнули его в пустоту. Питер и Тайрон ахнуть не успели, а Фэлри уже летел вниз, и чешуя его хвоста сверкала и переливалась на солнце, как драгоценность.

Питер не дал себе и секунды на раздумья – время для них прошло. Просто вскочил и выпрыгнул из флаера вслед за Фэлри.

Его перевернуло, в ушах пронзительно засвистел ветер. Он даже не глянул, на какой высоте они находятся, можно ли вообще с нее прыгать. Это не имело значения – он знал только, что получил шанс вернуть Фэлри, и воспользовался им без оглядки и сомнений. Ведь если эр-лан сейчас уплывет, все будет кончено – он затеряется в бескрайнем море. Даже Инза, скорее всего, ничего не сможет сделать – после таких модификаций генотип Фэлри наверняка сильно изменился.

Голубовато-синяя водяная гладь, покрытая легкими клочьями пены, неумолимо приближалась, Питер развернулся, чтобы войти в воду ногами, осознавая, впрочем, что это почти бессмысленно. Он летал много лет, хорошо чувствовал скорость, и знал, какой силы удар сейчас последует. Но, разумеется, готов к нему не был.

Казалось, он с размаху врезался не в воду, а в твердую землю; что-то мерзко хрустнуло, багровая пелена захлестнула глаза. Сознания Питер не потерял, но его как будто вытряхнуло из собственного тела. В панике он пытался вернуть контроль над ним, увидеть или ощутить хоть что-то, понять, где верх, где низ.

Потерянные секунды словно камешки осыпались со скалы и булькали в черную, непроглядную воду. Питера охватила паника, он думал, что почувствует боль и перетерпит ее, да вот только боли не было, не было ничего, тело словно исчезло.

Ничего не оставалось, кроме как ждать – либо шок от удара немного пройдет, и он успеет выплыть, либо сознание просто потухнет, как свеча. Быть может, такая смерть не так уж плоха – он и почувствовать ничего не успеет.

Перед его глазами, словно упавшие в ручей цветы, одно за другим начали проплывать воспоминания. Он пытался выловить их, чтобы рассмотреть внимательнее, но не смог, и они с печальным вздохом покинули его.

Окруженный багровым полумраком, он ждал смерти, а она все не приходила. Потом где-то вдалеке возник шум и начал быстро приближаться, оставаясь при этом непонятным. Шум обладал странными колебаниями, тон его то повышался, то понижался, и Питер, все еще лишенный тела, напрягал все силы, чтобы хоть что-то понять.

Ругались двое. Сначала в необозримом темном пространстве плавали лишь бесформенные отголоски фраз, но постепенно они прояснялись, становились все более осмысленными. Но даже тогда Питер не сразу поверил в то, что слышит.

– Как ты мог бросить его?! – это Тайрон. – Это ж твой траханный Дар Небес, чтоб у тебя хвост отсох, тупая рыба!

– Не твое дело! – это Фэлри. – И вообще все из-за тебя!

– Из-за меня?!

Голос Фэлри дрожал на границе рыдания, и в то же время звенел чистой злобой:

– Ты запер меня, я пытался освободиться! А он увидел, как мы целовались и перестал мне верить!

– А ты взял и отвалил, да еще навел всех на злого папу! Ну ты и падлина, когда Инза узнает…

– Какого черта я должен объясняться перед тобой, кретин?! А ну пусти!

– Мне-то насрать – объяснишь все ему, селедка-переросток!

– Не по размеру берешь, Тайрон!

– Ты че провякал? Ах ты…

Послышался сухой шорох, словно что-то тяжелое волокли по опавшим листьям, и звуки борьбы.

– Прекратите… – как ему показалось, крикнул, а на самом деле прошептал Питер, – Тайрон… оставь его.

Усилием воли разорвал давящий сумрак и