– Не верю. Это слова. Ты боевой мнемоник. Мой рассудок позднее может не выдержать ментальной схватки, и тогда не потребуется вещественных доказательств моей незаконной деятельности.

– Я единственный боевой мнемоник на планете, кто в состоянии справиться с тобой. Поверь. Но я не стану этого делать. Даже если мне прикажут.

– Ой ли? А мотив?

– Жизни людей. На планете, куда ты совершил вынужденную посадку, существует колония. Сейчас она под угрозой повторной атаки и уничтожения. Ты, между прочим, тоже входишь в число потенциальных жертв. Мое предложение: ты сейчас передаешь мне всю собранную информацию относительно инопланетного корабля, затем помогаешь осуществить разведку, мнемонически прикрывая АРК от обнаружения.

– Еще раз сунуться туда?! По доброй воле?!

– Ну, у тебя есть выбор. Сдохнуть тут, быть замороженным на неопределенный срок за нарушение законов Конфедерации, с обязательным хирургическим удалением избыточных имплантов, или согласиться на мое предложение. Ты ведь запасся лицензией Совета Безопасности на разведку иных миров? Я правильно понимаю: ты всего лишь увел «Пенелопу» с разрешенной Вертикали на другую, еще не разведанную линию напряженности, верно? Если за тобой тянуться более серьезные преступления мое предложение автоматически теряет силу. – Честно предупредил мнемоник.

Грамотно надавил, гаденыш…

А куда деваться? Прошлое – его ведь еще раскопать нужно. А боевые мнемоники не приучены лгать. Это противоречит их натуре.

Рискованное конечно предложение, но все лучше, чем криогенная тюрьма и хирургические удаление имплантов…

– Как и что я должен сделать?

– Работать будешь отсюда. Я поведу разведчик к инопланетному кораблю. Тебе открою канал мнемонической связи, через который ты сможешь свободно манипулировать фантом-генераторами АРК. Только не обольщайся, между исполнительными системами и твоим рассудком, в качестве промежуточного звена будет работать разум еще одного мнемоника. Того лейтенанта, что извлек тебя из спасательной капсулы. Схема ясна?

– Операция требует точности. Мне необходимо ориентироваться в обстановке.

– Все данные получишь в режиме он-лайн. Пока действуешь честно – никто не вмешается.

Фрич на секунду задумался.

– Я согласен. – Наконец ответил он.

– Тогда жди. Жди и готовься. О начале операции тебя предупредит мой помощник.

* * *

Утро еще не наступило, некоторые здания космопорта по-прежнему горели, когда мощные подъемные механизмы подали из недр бункерной зоны к одной из отремонтированных кибермеханизмами взлетно-посадочных полос «Стилетто» в конфигурации «Тень».

В кресле пилот-ложемента, под защитными оболочками брони находился галакткапитан Рощин. Инга, Фрич и Саша Положенцев оставались на земле, в изолированных друг от друга помещениях бункерной зоны.

«Тень» стремительно разогналась по укороченной взлетно-посадочной полосе и начала набирать высоту, невидимая для радаров и сканеров, крадущаяся в светлеющих небесах, к фиолетовой границе стратосферы.

Связь между землей и машиной осуществлялась исключительно в мнемоническом диапазоне, за счет личных способностей участников уникальной и рискованной операции. Аппаратные средства усиления и интерпретации поступающего сигнала использовала только Инга.

– Фрич, приготовься, выхожу из зоны повышенной ионизации. – Мысленно произнес Вадим, когда «Тень» покинула плотные слои атмосферы, и, отключив двигатели начала «неуправляемый» дрейф в направлении инопланетного корабля.

– Не проблема. – Буркнул в ответ кибрайкер. – Мы уже минуту, как обыкновенный обломок, отброшенный от планеты вследствие «рикошета».

– Нас сканируют?

– Пока нет.

Рощин мысленно переключил канал связи.

– Саша, как обстановка?

– Освоился. Нормально.

– Подключайся к приему данных.

Секунда тишины.

– Чужой корабль пока видится смутно. – Пришел доклад от Положенцева. – Сильная «аномальная» засветка. Множество энергий, словно у него на борту работает не менее сотни различных генераторов.

– Можешь выделить наиболее мощный источник? – Вадим задавал отнюдь не праздные вопросы: он проверял свои ощущения, исключая ошибки и неточности в восприятии.

– Да. Ощущаю постоянную работу низкочастотного контура гипердрайва.

Вновь смена ментальной частоты.

– Инга?

– Все в порядке. Я… принимаю данные. Идет запись.

– Только не волнуйся. Действуй спокойно, чтобы ни случилось.

Безопасный отрезок дрейфа быстро завершился, и Вадим сосредоточил внимание на окрестном пространстве, полным обломков, оставшихся после неудачного «выхода» инопланетного корабля в район низких орбит Алексии.

Внутреннее напряжение постепенно возрастало, по мере увеличения количества материальных препятствий, которые приходилось огибать, не демаскируя при этом управляемых эволюций «обломка», следовательно, каждый маневр предварительно согласовывался на мнемоническом уровне, чтобы дать кибрайкеру возможность поддерживать иллюзию неуправляемого дрейфа, и не привлекать внимания со стороны сканирующих систем противника.

Нужно сказать, что Фрич со своей задачей справлялся блестяще.

Вадим не мог не признать, что краткого курса маскировки боевых кораблей под естественные объекты окружающего космоса, который преподавали в академии, для выполнения столь сложной практической задачи оказалось недостаточно. Тут необходим опыт, которым без сомнения обладал кибрайкер. Фрич использовал не только бортовые фантом-генераторы «Тени», – часть маскирующего поля, он в буквальном смысле «конструировал», собирая его компоненты из хаоса окружающих энергий.

Моральное напряжение галакткапитана возрастало с каждой секундой. «Тень» постепенно сближалась с исполинской конструкцией, сравнимой по размерам разве что с космическими поселениями расы логриан, но что самое примечательное – обладающей собственным мобильным гиперприводом.

До последнего времени считалось, что устройства мобильного гипердрайва, – исключительное достижение человечества.

Помимо обработки данных пассивного сканирования, Рощин вел параллельный анализ ситуации, пытаясь обосновать поведение пришельца.

По информации, получено от Огдена, события, предварившие появление агрессора в системе Алексии, не отличались сложностью или оригинальностью, но, по мнению Рощина, в ситуации с «Пенелопой» оставалось что-то недопонятое…

Фрич утверждал буквально следующее: он действительно обладал лицензией Совета Безопасности, разрешающей разведку звездных систем, но действовал при этом на собственный страх и риск, в интересах корпорации «Спейсстоун». Корпов интересовали, прежде всего, полезные ископаемые, и Фрич занимался поиском расположенных в космосе месторождений редких элементов. Идеальными объектами для исследования в его случае считались пояса астероидов, и небольшие, непригодные для жизни планеты, не обладающие атмосферами. Чаще всего такие объекты являлись спутниками газовых гигантов.