книжка?

– Точно, дружище, – сказал Мори. – Ну давай, пошли вниз.

И я пошел. Меня это даже немного взбодрило. Но по-настоящему ничто не могло вернуть меня к жизни. Ничто, кроме Прис. Мне предстояло свыкнуться с этим. Набраться сил, чтобы жить с этим каждый оставшийся день моей жизни.

Первое известие о Прис, промелькнувшее в сиэтлских газетах, едва не прошло мимо нас, поскольку, на первый взгляд, было никак с ней не связано. Лишь перечитав статью несколько раз, мы осознали, что это значит.

В заметке говорилось о Сэме К. Барроузе, это мы поняли сразу. Писали, что его встречали в ночных клубах с потрясающей молодой художницей. Называлось ее имя – Пристина[13] Вуменкайнд.

– О господи! – воскликнул Мори. – Это же наша фамилия. Она перевела на английский «Фраунциммер», но неправильно. Послушай, дружище, я всегда гордился своей фамилией, хвастал перед всеми – тобой, Прис, моей бывшей женой. Но «Фраунциммер» вовсе не означает «женщины» – скорее, это надо переводить как «куртизанки» или попросту «проститутки».

Он снова недоверчиво перечел статью.

– Она поменяла фамилию, но все переврала. Черт, ей следовало называться Пристина Стритуокер[14]. Фарс какой-то, просто абсурд! Знаешь, откуда все пошло? Это все чертова Марджори Монингстар. Ее настоящее имя Моргенштерн, что означает «утренняя звезда». Прис почерпнула у нее идею и имя тоже изменила с Присциллы на Пристину. Нет, я сойду с ума!

Он вновь и вновь перечитывал заметку, озираясь бешеными глазами.

– Я уверен, что это Прис. Это не может быть никто иной. Прочти описание, а потом скажи свое мнение.

«ЗАМЕЧЕН В «У СВАМИ»

Не кто иной, как Сэм Большая Шишка Барроуз, – в сопровождении особы, которую мы, используя лексикон завсегдатаев ночных клубов, назвали бы «его новой протеже», цыпочки «круче некуда», по имени – если вы в состоянии такое проглотить – Пристина Вуменкайнд, с выражением лица «что я здесь делаю?», словно она нас, простых смертных, в упор не замечает, с черными волосами и формами, которые заставили бы позеленеть от зависти фигуры на носах старинных деревянных кораблей (знаете такие?). Находившийся также в этой компании Дэйв Бланк, адвокат, сообщил нам, что Прис – художница, с другими СКРЫТЫМИ талантами. И, усмехнулся Дэйв, возможно, что однажды она появится на телевидении в качестве актрисы – никак не меньше!..»

– Черт, что за дрянь! – воскликнул Мори, отшвырнув газету. – Как этот чертов репортер может писать подобное? Они с ума сошли. Но ты-то узнаешь Прис? И что за фигня насчет восходящей телезвезды?

– Надо думать, Барроуз владеет каким-нибудь телеканалом или частью его, – предположил я.

– У него есть компания по производству собачьей еды – консервированной ворвани. И раз в неделю он спонсирует телешоу – цирк пополам с бизнесом. Он наверняка отстегнул им какие-то деньги, чтобы Прис выпустили на пару минут на экран. Но для чего? Она же не умеет играть! Нет у нее к этому таланта! Так, я думаю, надо обратиться в полицию. Позови сюда Линкольна, мне надо посоветоваться с адвокатом!

Я постарался его успокоить, но Мори пребывал в состоянии бешенства.

– Я знаю, он спит с ней! Эта тварь спит с моей дочерью! Он ее растлевает! – Он принялся названивать в аэропорт Бойсе в надежде захватить ракетный рейс.

– Я полечу туда и арестую его, – бормотал он между звонками. – Нет, к черту полицию! Я возьму с собой пистолет… Девчонке всего восемнадцать! Это уголовное преступление! И у нас достаточно доказательств, чтобы возбудить дело… Я ему всю жизнь сломаю. Он угодит за решетку на двадцать пять лет!

– Послушай, – попробовал увещевать его я, – Барроуз продумывает абсолютно все до последней мелочи. За ним всегда ходит по пятам его чертов адвокат и покрывает все его делишки. Не знаю, как он это делает, но у них везде все схвачено. И ты, только потому, что газетный придурок решил написать какую-то ерунду о твоей дочери…

– Тогда я убью ее, – решил Мори.

– Погоди! Заткнись, ради бога, и выслушай меня. Мы не знаем, действительно она спит с ним или нет. Скорее всего, ты прав – она его любовница. Но одно дело знать и совсем другое – доказать. Положим, ты сможешь силой ее вернуть в Онтарио, но он обязательно об этом узнает.

– Как бы я хотел, чтобы Прис оставалась в Канзас-Сити! Лучше бы она никогда не покидала клинику. Ведь она же всего-навсего ребенок, к тому же психотик в прошлом.

Чуть позже Мори немного успокоился.

– А как он может удержать ее около себя? – поинтересовался он.

– Барроуз всегда может найти какую-нибудь шестерку из своих людей, чтоб женить на Прис. И тогда уж никто не будет иметь власти над ней. Ты этого хочешь? Я беседовал с Линкольном, и он наглядно объяснил мне, как трудно бороться с такими людьми, как Барроуз. Они прекрасно знают, как заставить закон работать на себя. Барроуз может делать все, что угодно. Он орудует законом, что ершиком для бутылок. Там, где для обычных людей находятся правила и ограничения, для Барроуза есть одни только удобства.

– Это было бы ужасно, – подумав, ответил Мори. Лицо его стало совсем серым. – Я понимаю, что ты имеешь в виду. Он в состоянии изыскать легальные поводы задержать мою дочь в Сиэтле.

– Да, и ты никогда не сможешь вернуть ее обратно.

– А она будет спать с двумя мужчинами: своим дрянным мужем – каким-нибудь мальчишкой-посыльным с фабрики Барроуза, и с самим Барроузом. – Взгляд у Мори был совсем диким.

– Мори, – попытался урезонить его я. – Надо смотреть на вещи реально. Прис уже спала с мужчинами – например, со своими одноклассниками в школе.

Его так и передернуло.

– Мне неприятно говорить тебе это, – сказал я, – но то, как она как-то раз при мне рассуждала о сексе…

– Все, – отрезал Мори, – пропустим это.

– Послушай, то, что она спит с Барроузом, не смертельно для Прис. Да и для тебя тоже. По крайней мере, она не забеременеет – он достаточно искушен в этих вопросах. Будет следить, чтоб она вовремя принимала таблетки.

Мори кивнул.

– Лучше бы я умер, – сказал он.

– Поверь, я чувствую то же самое. Но вспомни, что ты мне сказал не более чем два дня назад. Нам надо идти вперед, как бы плохо ни было. И вот теперь я повторяю тебе то же самое. Неважно, что значила для нас обоих Прис. Ты согласен со мной?

– Да, – ответил после долгого молчания Мори.

И мы пошли вперед. Мы начали с того места, где остановились. На собрании правления Стэнтон стал возражать против серого мятежного костюма Нэнни. В принципе, он приветствовал разработку темы Гражданской войны, но, по его мнению, солдаты должны быть бравыми вояками северян. Кто же доверит своего ребенка мятежнику, вопрошал он. И мы сдались. После этого Джереми было поручено спешно начать переоборудование розеновской фабрики.

В то же время мы в своем офисе в Онтарио занялись макетами, подготовленными японским инженером-электронщиком, которого мы наняли на полставки.

Еще несколько дней спустя в сиэтлской газете появилась новая статья. Я умудрился заметить ее прежде Мори.

«Мисс Пристина Вуменкайнд – молодая блестящая кинозвездочка, недавно открытая «Барроуз организейшн», будет присутствовать на вручении «Золотого бейсбольного мяча» – награды победителям Малой Лиги. Сегодня Ирвин Кан, пресс-секретарь мистера Барроуза, заявил об этом представителям