– Он запер меня в доме, – все-таки сказала я.

За спиной Риза появилась тень могучих крыльев, но лицо осталось спокойным.

– Знаю. Я тебя чувствовал. Даже при твоем заслоне… иногда это получается.

Я выдержала его взгляд.

– Мне больше некуда идти.

Мои слова одновременно были вопросом и мольбой.

Ризанд взмахнул рукой, и крылья исчезли.

– Живи здесь, сколько захочешь. Можешь даже остаться навсегда, если тебе у меня нравится.

– Но я… когда-нибудь мне придется вернуться.

– Одно твое слово, и я тебя верну.

Это не было пустым обещанием, хотя я видела: Ризу вовсе не хотелось, чтобы я возвращалась назад. Его глаза гневно вспыхнули и сейчас же погасли. Но он не собирался удерживать меня силой. Стоит мне попросить, и он безоговорочно вернет меня ко Двору весны.

Вернет в гнетущую тишину. В дом, где караульные снова будут стеречь каждый мой шаг. В праздную жизнь, заполняемую нарядами, обедами и выдумыванием развлечений.

Риз закинул ногу на ногу.

– Когда ты впервые здесь появилась, я тебе предложил: помоги мне – и еда, кров, наряды… Ты получишь все, что пожелаешь.

В прошлом я была вынуждена попрошайничать. Но теперь…

– Поработай со мной, – сказал Ризанд. – В любом случае я перед тобой в долгу. А со всем остальным мы постепенно разберемся… если понадобится.

Я вглядывалась в окрестные горы, словно могла увидеть отсюда земли далекого Двора весны. Я представляла, в какое бешенство придет Тамлин. Он разнесет поместье в щепки.

Но Тамлин… Тамлин запер меня. Как вещь. Либо он до такой степени меня не понимал, либо жизнь в Подгорье настолько его сломала. Однако… он меня запер.

– Я туда не вернусь.

Слова прозвучали как похоронный звон.

– Не вернусь до тех пор, пока все не пойму.

Усилием воли я оттолкнула волну гнева, печали и нахлынувшего отчаяния. Вспомнив про кольцо с изумрудом, я посмотрела на руку. Нет, мне тогда не привиделось. Кольцо действительно исчезло.

Не торопиться. День за днем спокойно во всем разбираться. Быть может… быть может, Тамлин изменит свои взгляды. Исцелит гнойную, незаживающую рану страха. Возможно, и я пойму что-то, чего пока не понимаю.

Но одно я знала и сейчас: смирись я с положением узницы, останься в поместье Тамлина еще на какое-то время… меня бы это доконало. Своей заботой Тамлин сломал бы меня так, как не могла сломать Амаранта.

В руке Ризанда невесть откуда появилась чашка с горячим чаем.

– Выпей, – сказал он, протягивая чашку.

Ее тепло приятно согревало мои одеревеневшие пальцы. Он дождался, пока я сделаю глоток, затем вернулся к созерцанию гор. Я сделала второй глоток. Мята… лакрица и еще какая-то не то трава, не то пряность.

Я не собиралась возвращаться. Возможно, я вообще не смогу вернуться. Мне вдруг показалось, что часть меня осталась в Подгорье.

Я одолела половину чашки. Тишина делалась все более невыносимой, и, чтобы отогнать ее, я спросила:

– Темнота – это частица силы, которая передалась мне от тебя?

– Полагаю, что да.

– А крылья? – спросила я, допивая чай.

– Если к тебе перешла часть Тамлинового искусства перевоплощения, ты сможешь и сотворить себе крылья.

Я вспомнила про когти, выращенные на глазах у Ласэна, и зябко поежилась.

– Интересно, что́ я получила от других верховных правителей? Лед – это от Двора зимы. А преграда из плотного воздуха – от кого? Да, и кто наградил меня возможностью переброса?

Ризанд задумался:

– Ветер? Это, скорее всего, от Двора дня. Переброс вообще не связан ни с одним двором. Он целиком зависит от твоих запасов силы и от обучения.

Мне не хотелось признаваться в сокрушительном провале. Ведь я не сумела переместиться даже на маленький шажок.

– Что же касается прочих твоих способностей… Думаю, ты и сама выяснишь, что от кого тебе перепало.

– Я так и знала: надолго тебя не хватит, – усмехнулась я.

Риз тоже усмехнулся. Он встал, заложил мускулистые руки за голову и повращал шеей. Похоже, в этом кресле он провел не один час. Возможно, всю ночь.

– Вот что, Фейра. Ты отдохни денек-другой, а потом начинай спокойно во всем разбираться. У меня есть дела в других местах. Сюда я вернусь к концу недели.

Несмотря на продолжительный сон, я чувствовала себя невероятно усталой. У меня устали все кости, устало истерзанное сердце.

Не получив ответа, Риз стал неспешно удаляться.

Я уже видела, как проведу эти дни. Снова одиночество, снова томительное безделье, а вместо спутников – мои жуткие мысли.

– Возьми меня с собой, – выпалила я, не особо задумываясь над словами.

Риз остановился возле двух полупрозрачных пурпурных занавесок, служивших дверью. Затем столь же неспешно повернулся ко мне:

– Тебе надо отдохнуть.

– Я вдоволь наотдыхалась, – сказала я, поднимаясь с диванчика.

У меня слегка кружилась голова. Когда я в последний раз ела?

– Я не знаю, куда ты отправишься и что там будешь делать. Просто возьми меня с собой. Я постараюсь ни во что не встревать. Возьми меня… пожалуйста.

Как же я ненавидела это «пожалуйста» – слово, готовое комом встать в горле. Сколько бы я его ни твердила, Тамлина оно не проняло.

Риз молчал. Я тоже. Затем он пошел ко мне, быстро покрывая расстояние между нами. Его лицо снова стало каменным.

– Если ты отправишься со мной, обратного пути уже не будет. Обо всем, что ты увидишь, услышишь и узнаешь, ты сможешь говорить только в пределах моего двора. А за его пределами – никому ни слова. Если ослушаешься – погибнут мои подданные. Погибнут те, кто мне близок. И потому тебе придется постоянно врать. Особенно если потом захочешь вернуться ко Двору весны. Ни одного слова, ни даже намека. Если такое поведение кажется тебе оскорбительным по отношению к твоим… друзьям, лучше останься здесь.

«Останься здесь». Это немногим лучше, чем сидеть в плену при Дворе весны… Мне казалось, что в груди открылась зияющая рана – невидимая, но истекающая кровью. Я никогда не задумывалась, может ли душа истечь кровью и умереть. Возможно, это уже случилось, а я и не заметила, что живу без души.

– Возьми меня с собой, – шепотом повторила я. – Я никому не скажу о том, что видела. Даже… им.

Я не могла себя заставить произнести его имя.

Риз внимательно смотрел на меня. Наконец его губы тронула улыбка.

– Мы отправляемся через десять минут. Если тебе надо освежиться, поторопись.