Фильм "Джентльмены предпочитают блондинок" стал переломной вехой в кинокарьере Мэрилин Монро. После него она уже бесспорно и бесповоротно стала главным сексуальным символом Америки.

"В последующие годы она будет выглядеть утонченнее, эффектнее, без сомнения, очаровательнее, чувствительнее, нежнее, в ней будет больше сложившейся женщины, меньше девчонки с улицы, — пишет Норман Мейлер, — но ни разу не доведется ей так напоминать спелый плод, что, падая с ветки, обрушивается на вас, грозя перенести в рай, опьянив медовой сладостью".

В "Джентльменах…" — музыкальной комедии, экранизации одноименного мюзикла, который, в свою очередь, был поставлен по одноименной книге Аниты Лус, — Мэрилин играла певицу Лорелею Ли, прагматичную красотку, мечтающую о браке по расчету. Ее подруга и коллега, пикантная брюнетка Дороти Шоу, наоборот, хочет выйти замуж по любви. На борту лайнера девушки плывут в Париж, где должна выступить их труппа. По дороге Лорелея соблазняет женатого миллионера "Пигги" Бикмана, не подозревая, что за ней следит, фотографируя каждый шаг, нанятый отцом ее жениха Гаса Эсмонда частный сыщик Эрни Мелоун. У Мелоуна с Дороти завязывается роман, но это не мешает ему передать снимки заказчику, который с удовольствием предъявляет сыну доказательства неверности невесты.

Бикман дарит Лорелее бриллиантовую тиару… принадлежащую его жене. А та, обнаружив пропажу, обвиняет Лорелею в краже. Певица готова вернуть подарок — но его кто-то похитил, уже на самом деле. Дороти решает выручить подругу и, надев светлый парик, отправляется вместо нее в суд. Ее не узнает никто, кроме влюбленного Эрни. Он не только отказывается от своих показаний, но и находит похищенную драгоценность.

Лорелея убеждает Эсмонда-старшего, что будет не так уж плохо, если она станет его невесткой. "Мне казалось, ты глуповата!" — говорит он. "Я умею пошевелить мозгами, когда нужно, но большинство мужчин этого не любят!" — парирует она.

Мэрилин Монро в фильме "Джентльмены предпочитают блондинок"

Фильм кончается хэппи-эндом: двойной свадьбой на палубе все того же лайнера.

Слабенькую в целом комедию Говарда Хоукса спас дуэт блондинки и брюнетки — Мэрилин Монро и Джейн Рассел. Коронной сценой и "визитной карточкой" картины стал вокально-танцевальный номер — та самая песенка о крепкой дружбе девушек и бриллиантов. Блондинка исполняла ее в компании нескольких десятков джентльменов в черных фраках, изящно перелетая с рук на руки. По словам звукооператора Лайонела Ньюмена, изначально планировалось записать вокал и музыкальное сопровождение по отдельности, но Мэрилин (ведь все же она была "стальной мимозой"!) настояла на том, чтобы петь вместе с оркестром. И результат удовлетворил ее только с одиннадцатого дубля. "Она четко знала, чего хотела, и была чертовски уверена в этом, — вспоминал Ньюмен, — но оркестранты ее обожали. Она всегда была милой, вежливой, не поддавалась сиюминутным настроениям и никогда не забывала поблагодарить всех, кто с ней работал".

Потом "Бриллианты — лучшие друзья девушки" тысячи раз транслировались в различных телепередачах и фильмах-концертах.

Однако "сиюминутным настроениям", приступам тоски и страха Мэрилин все-таки поддавалась. Бывало, даже Наташе Лайтес не удавалось уговорить ее выйти из фургончика на съемочную площадку, и только Джейн Рассел могла успокоить напарницу и привести ее в рабочее состояние.

Блондинка и брюнетка подружились, как и их героини, и Джейн, бывшая пятью годами старше, трогательно опекала и поддерживала Мэрилин. И это несмотря на то, что поводов для взаимной зависти и неприязни у актрис было достаточно.

Рассел получила за участие в фильме 150 000 долларов, а Монро — около 15 000, в соответствии со своей тогдашней недельной ставкой 1250 долларов. (Другие источники указывают другие цифры, делающие неравенство еще более вопиющим, — 400 000 и 11 250 долларов.)

Джейн вовсе не была плохой актрисой, но Мэрилин однозначно затмевала ее в их дуэте. (Это лишний раз подтвердило вышедшее спустя два года продолжение "Джентльменов…" — также снятый по книге Аниты Лус фильм "Джентльмены женятся на брюнетках" с Расселл и Джинн Крейн в главных ролях. Оно не получило у зрителей и десятой доли успеха первой ленты.)

Впрочем, затмевала она всех актрис того времени, даже самых красивых, искусных и признанных.

"Хотя сама Мэрилин своим постоянным стремлением к достижению совершенства превзошла извечные американские мечты, одновременно она воплощала собой эти мечты, — анализирует Дональд Спото феномен триумфа Монро в то время. — Она была послевоенным идеалом послевоенной девушки — нежная и слабая, не скрывающая, что попала в беду, обожающая мужчин, наивная и жаждущая секса без предъявления каких-либо требований. Но в том, как она подавала себя подлинно чувственным созданием, присутствовала какая-то скрытая агрессия; из-за указанного специфического несоответствия ее сексуальное воздействие тем самым одновременно и отвечало культурным ожиданиям, свойственным 1953 году, и противилось им. Хотя она была женщиной впечатлительной и испуганной (и часто казалась таковой и на экране), ей были также присущи какая-то неуступчивость и независимость. И, пожалуй, наиболее тревожным и угрожающим для культуры оказывалось то, что замешательством, которое Мэрилин производила вокруг секса, она пробуждала к себе уважение. Дамы вроде Одри Хепбёрн и Грейс Келли получали премии Американской киноакадемии, а толпы поклонников бросались везде на Мэрилин, и тысячи зрителей не уставали бить в ладоши и выкрикивать здравицы в ее честь".

Воздушное розовое платье, в котором Мэрилин пела о бриллиантах, — яркое пятно на фоне черных смокингов — было, как и все другие костюмы артистов из этой картины, произведением легендарного голливудского модельера Уильяма Травиллы. С Монро он познакомился еще в 1950-м. Первая же встреча произвела на него сильное впечатление.

"Впервые я ее увидел в черном купальном костюме. Она открыла раздвижные двери моей примерочной, с ее плеча свалилась бретелька, и я увидел обнаженную грудь. У нее была такая особенность — зная о своей красоте, она хотела себя показать. Некоторых людей это шокировало. Конечно же, она делала это умышленно. Она походила на ребенка и могла сделать что угодно, а вам ничего другого не оставалось, как простить ее, как бы вы простили маленькую девочку Она соединяла в себе женщину и дитя, ее обожали и мужчины, и женщины. Мужчина не знал, что делать с ней: то ли усадить на колени и приласкать, то ли заключить в объятия и завалить на спину… В своей жизни мне приходилось одевать многих женщин, но никогда мне не попадалась такая, как эта дама. Она была для меня двойственной личностью. Она не могла похвастать хорошим образованием, но имела яркий ум и чудачества ребенка. Она обладала чудесной способностью располагать к себе людей. Она приходила в офис, как другие люди, чтобы пожаловаться на что-то; но у Мэрилин глаза всегда были на мокром месте, в одном глазу блестела настоящая слезинка, а губы дрожали. Ах, эти губы! Сопротивляться этому мужчине не дано. Вам не хочется, чтобы этот ребенок плакат".