Нравы Голливуда, безусловно, дозволяли куда большие вольности, чем целомудренные изображения нагой девичьей фигурки на фоне красного бархата. Но кинематографисты подчинялись принятому в 1930 году Кодексу Хейса, запрещавшему, среди прочего, показ обнаженного тела. Карьера Мэрилин в кино напоминала готовый вот-вот раскрыться диковинный цветок — и этому цветку грозило быть скошенным под самый корень мечом неумолимой морали. Вернее, ханжества, еще более неумолимого.

В сущности, поведать об этом календаре журналистам и голливудским шишкам мог, опять же, любой подросток. Ведь календари висели на стенах не только в частных бунгало, но и в сотнях баров и аптек. Но Золотов в биографии Монро излагает прямо-таки детективный сюжет. Некто якобы начал шантажировать голливудского продюсера Джерри Уолда, только что завершившего работу над фильмом "Ночная схватка" с участием Монро, и требовать 10 000 долларов за молчание. Администрация "20th Century Fox" решила пойти ва-банк и опередить шантажиста: пусть мисс Монро сама публично и с негодованием опровергнет грязные слухи!

Мисс Монро, будучи вызванной администрацией на допрос (и куда подевалось равнодушие к ней начальства?), и не думала отпираться от "преступления". Однако ей строго-настрого приказали все отрицать в беседе с корреспонденткой "United Press" Эйлин Мосби, которой подкинули повод для интервью, спешно организовав "утечку информации".

Вполне возможно, никакого шантажиста и в помине не было, а информацию журналистка получила каким-то более простым способом.

Так или иначе, Мэрилин выкрутилась из щекотливой ситуации с блеском, обратив свой позор в триумф.

Встретившись с Мосби, она обезоружила ту своей фирменной улыбкой, робкой и победоносной одновременно, и сказала, что хочет кое в чем признаться — но не для печати, а как подружка подружке. Несколько лет назад она, Мэрилин, была растерянной девчонкой, никого не знавшей в Голливуде и никому не известной, она, от отчаяния и нужды, совершила ошибку: позволила приятелю сфотографировать ее голой. И на вырученные 50 долларов смогла заплатить за жилье и впервые за много дней наесться досыта. А сейчас Мэрилин в беде, ее грозят отлучить от кино и требуют, чтобы она соврала, а она совсем-совсем не умеет врать!

Конечно же, Эйлин все понимает. Ведь обе они — девушки, тяжелым трудом пробивающие себе дорогу в жестоком мире шоу-бизнеса. Может, Эйлин подскажет, как выбраться из передряги?..

Мэрилин Монро в 1950-е гг.

Не зря Наташа Лайтес говорила, что ее ученица обладает врожденным даром общаться с людьми, отлично знает, что, кому, когда и как нужно сказать.

"Подружка"-журналистка, разумеется, сделала из трогательного "секрета" Мэрилин сенсационный материал. И произошло простое американское чудо: грешница обернулась мученицей. Над участью хрупкого белокурого ангела, вынужденного разоблачиться ради куска хлеба, рыдали все добропорядочные домохозяйки. "Ночная схватка", вышедшая на экраны летом, имела бешеный кассовый успех. И уже в апреле администрация "20th Century Fox" поручила купить побольше экземпляров того самого календаря для раздачи прессе.

"За прошедшие с тех пор годы множество людей претендовало на роль человека, который "открыл" Мэрилин Монро.

Возможно, человек, который действительно заслужил згу честь, — парень, который дал ей пять долларов на такси и свою визитную карточку в тот день, когда у нее сломалась машина и она иначе не смогла бы добраться на пробы: Том Келли, фотограф, который на самом деле открыл для мира Мэрилин Монро", — полагает Рэнди Тараборелли.

А она, если не считать стратегически важного интервью Эйлин Мосби, и не думала каяться или оправдываться: "Это действительно я в том календаре. Я не хочу оставаться известной только узкому кругу, мне хочется существовать для многих людей, подобных мне самой. Хочется, чтобы мужчина пришел домой! после тяжело отработанного долгого дня, посмотрел на эту фотографию — и ему захотелось бы воскликнуть: "Вот это да!""

Единственным человеком, которого в конечном итоге огорчила и возмутила эта история, был, похоже, Джо Ди Маджио. Ему вовсе не хотелось, чтобы изображения оголенных прелестей его новой подруги мог лапать всякий прыщавый клерк или пьяный ковбой. Однако высказывать свое неудовольствие слишком уж категорично Джо пока что не решался.

Сезон был урожайным на скандалы. Не успели уняться страсти вокруг фотографий, как газетные полосы вновь запестрели заголовками, в которых на все лады склонялось имя Монро. Выяснилось, что мать актрисы, Глэдис Бейкер, до сих пор жива, тогда как Мэрилин уже давно представлялась журналистам круглой сиротой. Некрасиво, что и говорить.

Началось все с того, что в апреле 1952-го умер Джон Стюарт Эли, тот самый прохвост-двоеженец, заморочивший голову некрепкой рассудком Глэдис. Он ухитрился насолить дочери своей "младшей" жены даже своей смертью. Потому что этот факт случайно навел газетчиков на вдову, в очередной раз выписанную из клиники и работавшую сиделкой в Игл-Рок. Кроме того, достоянием прессы стало письмо, отправленное Глэдис дочери:

"Дорогая Мэрилин!

Любимая моя деточка, напиши мне, пожалуйста. Меня здесь всё нервирует, и я хотела бы побыстрее выбраться отсюда. Я хотела бы, чтобы мое дитя любило меня, а не ненавидело.

Целую тебя.

Мама."

"Голливудская сиротка", непорочная даже в своей неотразимой соблазнительности, лгала, она "похоронила" собственную мать, которую, оказывается, много лет прятала по психушкам и даже не навещала!

Это американским домохозяйкам было проглотить труднее, чем пару фотографий в календаре.

Заявление для прессы, которое Мэрилин пришлось сделать на этот раз, составил для нее Сидней Сколски. В общих чертах оно было правдивым. В нем говорилось, что Глэдис Бейкер поместили в больницу, когда ее дочь была еще маленькой, что девочка росла лишенной материнской ласки, но с тех пор, как стала взрослой, всегда помогала Глэдис материально и заботилась о том, чтоб ей как можно лучше жилось.

Нация простила свою любимицу вновь.

Действительное отношение Мэрилин к матери было, конечно же, очень сложным.

"Я знала, что на самом деле нас ничто не связывало, и знала, что в состоянии сделать для нее очень немногое. Мы были чужды друг другу. Наше совместное проживание в Лос-Анджелесе складывалось очень трудно, и даже она отдавала себе отчет в том, что ни одна из нас по сути не знает другую… Мне хочется просто позабыть обо всех тех несчастьях и страданиях, с которыми ей довелось столкнуться в ее жизни, а мне — в моей. Я пока не могу забыть об этом, но хочу попробовать. Когда я становлюсь Мэрилин Монро и не думаю про Норму Джин, мне это иногда удается".

Придет время — и бывшей Норме Джин отчаянно захочется сорвать с себя опротивевшую маску Мэрилин Монро. Но пока она, в душе все еще одинокий перепуганный ребенок, прячется от своих страхов — и от той, кто произвела ее вместе со всеми ее страхами на свет, — за кропотливо созданной сияющей личиной.