Она даже обрадовалась, когда подошло время встречи с доктором Эримом. Сейчас любое действие радовало ее. Она расчесала волосы до блеска и подкрасила губы губной помадой. Потом сделала последний штрих к своему вечернему туалету и надела клипсы с синими камнями, подарок Нарсэл. Чтобы понравиться Мюрату? – с усмешкой спросила себя Трейси. Или просто для того, чтобы защититься от дурного глаза?

Брат Нарсэл ждал ее в их общей гостиной. Когда он открыл дверь, Трейси заметила, что он разложил большую часть своей коллекции на поверхности резного стола из черного дерева. Мюрат держал в руках маленькую японскую глазурованную чашку. Он вертел ее в пальцах и гладил, как четки. Трейси заметила в нем типичную для жителей Востока любовь к неодушевленным предметам, которая удовлетворялась не столько разглядыванием их, но главным образом дотрагиванием.

Когда Мюрат Эрим пригласил ее в комнату, Трейси обратила внимание на то, что его настроение улучшилось по сравнению с тем, каким он было за завтраком. Сейчас на его смуглом лице читалась какая-то мягкая, почти трогательная печаль. Она вновь отметила про себя, что он очень недурен собой, прекрасно двигается… ценит и понимает женщин.

– Прежде всего… я должен извиниться, – начал Мюрат. – Сегодня утром у меня было очень плохое настроение и, боюсь, я вел себя грубо с вами.

– У вас были все основания сердиться, – откровенно призналась Трейси. – Я вела себя глупо.

Доктор придвинул ей стул и положил на него подушки. Когда Трейси села, он сказал:

– Вы вольны вести себя так, как считаете нужным. Но мне очень не нравится, что вас привез сюда Рэдберн, прекрасно зная, что вы сестра Анабель, и скрыл этот факт от нас.

– О нет! – быстро покачала головой Трейси. – Мистер Рэдберн ничего об этом не знает. Поэтому я и решила попросить вас ничего не говорить ему.

Мюрат Эрим молчал, пристально глядя на маленькую чашку, которую держал в руках, потом поставил ее на столик рядом с маленьким латунным Буддой.

– Этот вопрос требует некоторого обсуждения, – наконец ответил он. – Я хотел бы разобраться в этом деле. В нем для меня много еще неясного и непонятного.

– Я не уверена, что смогу все объяснить, – призналась Трейси. – Боюсь, я действовала чаще всего импульсивно. Когда появился шанс поехать в Турцию, я побоялась сказать мистеру Хорнрайту, что была сестрой жены Майлса Рэдберна. Он мог бы подумать, что я, вместо того чтобы ускорить работу над книгой, буду тормозить ее.

Мюрат серьезно кивнул, наблюдая за Трейси со смущающей пристальностью. Неожиданно он встал и подвинул торшер ближе так, чтобы свет падал на ее лицо. Как на допросе, мрачно подумала Трейси! Его следующие слова удивили ее.

– Нет… не могу найти в вашем лице ничего общего между вами и Анабель. Вы абсолютно не похожи на нее.

– Все правильно, мы с Анабель абсолютно не похожи, – согласилась Трейси. – Людей это постоянно удивляло. А мне всегда хотелось быть похожей на нее. Я никогда не встречала девушки прекраснее Анабель.

Мюрат Эрим не стал ни отрицать ее слов, ни как-то корректировать их, он сделал самое неожиданное – широко улыбнулся.

– Я могу понять, как трудно любой девушке сравнивать себя с Анабель. Но, мне кажется, вам не стоит и пытаться это делать, вы очень привлекательны, особенно когда выглядите женственно, а эти клипсы, которые на вас сегодня, придают вам милую женственность.

Разговор принял столь неожиданный для Трейси оборот, что она застыла в изумлении.

И вновь мягкая улыбка Мюрата Эрима как бы приподняла завесу печали, которая окружила его этим вечером.

– Вас удивляет, что я сказал вам комплимент? Но почему? Я просто говорю, что думаю. Но позвольте все же дать вам один совет: по-моему, вам следует быть раскованнее и, может, немного более модно одеваться.

– Я все равно никогда не смогу быть такой, как Анабель, – возразила Трейси.

– Да это и не нужно. Надеюсь, вы извините меня за то, что я позволил себе судить вслух о вашей внешности, но, поверьте, я сделал это только потому, что желаю вам добра. Нарсэл может многому вас научить в этом отношении.

Трейси вспомнила, как Майлс сдернул с нее клипсы, потому что считал, что они не идут ей, и это воспоминание вызвало у нее улыбку. Она больше не сердилась на него за это. Трейси просто показалось смешным, что в один и тот же день двое мужчин отнеслись абсолютно противоположно к танцующим синим клипсам.

Ее внезапная улыбка, наверное, задела мужское самолюбие Мюрата, потому что он слегка обиженно мигнул. В то же самое мгновение из-за стеклянных дверей веранды дома на холме донесся очень громкий взрыв смеха. Трейси посмотрела в окно и увидела, что весь второй этаж киоска ярко освещен. Каждый раз, когда на ужин прибывал новый гость, до них долетали смех и громкие голоса.

Мюрат Эрим сердито нахмурился, быстро встал и нервно задернул шторы.

– Она вечно развлекается, – с осуждением произнес он. – Она знает, кажется, всех в Стамбуле. На этот ужин приехал французский посол и несколько высокопоставленных правительственных чиновников. Сегодня вечером она будет показывать свое новое приобретение – самовар, хвастаться, чтобы еще раз доказать, как она умна, какой у нее хороший вкус. А ведь самовар не может принадлежать ей.

Трейси поймала его на слове.

– Вы хотите сказать, что он должен быть возвращен в музей?

– Конечно. Хотя Сильвана и имеет немалые связи в высоких кругах и ей разрешат похранить его у себя какое-то время. Но я имел в виду не это.

Он заколебался, будто решал, стоит ли продолжать. Потом вновь бросил на Трейси пристальный внимательный взгляд, который так отличался от взгляда Майлса Рэдберна. Холодный взгляд Майлса, казалось, скользил по поверхности и не проникал на глубину, словно он почти не видел человека, на которого смотрел. Глаза же красивого турка стремились проникнуть прямо в душу человека, на которого он смотрел. Трейси с беспокойством подумала, что от доктора Эрима будет нелегко что-нибудь скрыть.

Мюрат отодвинул от стола резной стул и развернул его так, чтобы можно было сидеть на нем, как бы верхом, положив руки на спинку. Усевшись таким образом, он испытующе взглянул на Трейси.

– Я вам объясню, почему эта женщина не обладает никакими правами на самовар. Она украла его у Анабель Рэдберн.

Трейси внезапно насторожилась и затаила дыхание. Она ждала продолжения.

Мюрат так пристально следил за ее реакцией, словно даже ее молчание могло что-то ему сообщить.

– Может, я употребил слишком сильное выражение, но именно ваша сестра отыскала этот самовар в одной лавчонке на базаре. Он был весь в пыли, и никто не обращал на него внимания. Знаете, нам всем казалось, что самовар будто откровенничает с ней. Ей удалось раскопать историю самовара, и эта история настолько очаровала ее, что она немедленно захотела, чтобы Майлс купил ей самовар. А лавочник догадался, что ему повезло и что он обладает настоящим сокровищем. Поэтому он и заломил совершенно фантастическую цену. Рэдберну было наплевать на сам самовар и его богатую историю, и он не собирался платить за него такие бешеные деньги. Он отказался даже торговаться. Ему не хотелось потворствовать безумным капризам жены. Он заявил Анабель, что не смог купить самовар. Через несколько месяцев самовар исчез, и Анабель пришлось прекратить поездки в Стамбул, во время которых она любовалась им. Мы знали об этом, но не говорили ее мужу.