– Пожалуй, она была права, – кивнула Трейси, но не стала объяснять, что посчитала просьбу Анабель о помощи очередной ложной тревогой.

– Тогда почему вы все же приехали? Почему явились инкогнито, якобы для того, чтобы помогать Майлсу Рэдберну? Чтобы насладиться тем, что можете водить всех нас за нос?

Трейси было трудно встречаться глазами с обвиняющим взглядом Нарсэл. У нее под ногами словно разверзлась земля, и она не знала, как себя вести.

– Я могу объяснить все, – наконец ответила Трейси. – Но это долгая история.

Нарсэл ждала продолжения, но Трейси замолчала. Она не могла заставить себя рассказать постороннему, в общем-то, человеку об истеричном звонке Анабель за несколько часов до самоубийства.

– Вы сохранили мое инкогнито в тайне? – спросила она у Нарсэл. – Несмотря на то, что с первой минуты нашего знакомства знали, кто я такая?

– Я посвятила в эту тайну одного человека, но не сразу, – кивнула Нарсэл.

Трейси напряженно выпрямилась, готовясь к худшему.

– Кто этот человек?

– Простите, – сказала Нарсэл, – но мне показалось, что Мюрат тоже имеет право знать об этом. Вчера вечером я рассказала ему правду. Ему не понравилось, что вы сыграли с нами такую злую шутку. Поэтому он и вел себя с вами за завтраком не очень вежливо.

– Теперь мне понятно его поведение… Но больше никто не знает, что я сестра Анабель?

– Мюрат решил, что Сильвана тоже должна знать, кто вы, поскольку сейчас этот дом в некотором роде принадлежит ей. Поэтому он рассказал ей о вас сегодня во время нашей с вами поездки в Стамбул.

Трейси вспомнила туманные намеки Сильваны, которые сейчас стали ей понятны. Вполне вероятно, что в эту самую минуту Сильвана Эрим рассказала Майлсу Рэдберну о том, что она сестра Анабель. Трейси не сомневалась, что он ни секунды не станет терпеть ее присутствия после того, как узнает о жестокой шутке, которую она сыграла с ним.

Нарсэл произнесла мягко, будто прочитала мысли Трейси:

– Не думаю, что Сильвана раскроет правду о вас Майлсу. Мне кажется, она побоится, что он может захотеть оставить вас, что вы можете объединиться с ним как сестра Анабель… против нее.

– Но почему?

– Потому что она не хочет, чтобы он закончил эту книгу. Поначалу книга была прекрасным предлогом, чтобы предложить ему гостеприимство… потому что она была нужна и важна. Но сейчас книга отнимает у него все его время, все его внимание. Больше Рэдберну ничего не нужно, а это ей не по душе. Сегодня Сильвана поссорилась с Мюратом из-за Майлса. Мюрат хочет, чтобы тот покинул дом, а Сильвана ждет, когда он забудет Анабель и примет мир и спокойствие, которыми она желает окружить его… заплатив свою собственную цену.

Трейси пристально смотрела на нее и ждала объяснения.

– Она по уши влюблена в Рэдберна… вот что я хочу сказать.

Это откровение почему-то очень встревожило Трейси.

– Но она же старше его, – запротестовала девушка. – И как он мог… после Анабель?

– Как вы, однако, расстроились, малышка! – проговорила Нарсэл, и в ее глазах неожиданно сверкнула насмешка. – В отличие от Сильваны вы не реалистка. Все это время на самом деле не я, а вы вели себя, как страус. Сильвана утверждает, что ей сорок один. Может быть. Значит, она всего на три года старше Майлса. После смерти моего старшего брата она стала богатой женщиной и может предложить этому человеку безопасную и надежную гавань, в которой он получит шанс забыть или притупить мучающее его чувство вины. Мне поможет уйти от всего этого только брак с Хасаном. А что делать Мюрату? В сложившихся обстоятельствах он не может позволить себе жениться и содержать жену. Конечно, Мюрат мог бы поехать в Анкару, его приглашает туда правительство. Ему предлагают прекрасную современную лабораторию при лучшей больнице, но он не поедет. Это дом нашего отца… и он должен принадлежать Мюрату. Он намерен остаться и прогнать Майлса. По возможности вместе с Сильваной.

Все встало на свои места, и Трейси с готовностью приняла почти все, что сказала Нарсэл, за исключением одного момента.

– По-моему, вы недооцениваете мистера Рэдберна, – твердо возразила она. – Не могу подтвердить, что он может всерьез полюбить Сильвану.

– Значит… и вас не миновали его чары? Мне это совершенно непонятно. Лично мне этот человек не нравится. И, кроме того, я собственными глазами видела, что он сделал с Анабель… с вашей сестрой. Будет очень печально, если вы последуете по ее стопам.

Трейси отмахнулась от предупреждения Нарсэл с восклицанием досады и негодования и немедленно вернулась к разговору об Анабель.

– Это же просто смешно! Но, скажите мне, что он сделал с Анабель? Вы упомянули про его жестокость и несколько раз сказали, что он злой… но так и не объяснили, почему вы считаете его таким.

Нарсэл набросила себе на плечи яркий шарф и встала.

– Мы уже достаточно поговорили на эту тему. У меня нет доказательств. Если бы они у меня были, я бы обязательно предъявила их вам. Без доказательств же мои обвинения будут пустыми словами. Но становится прохладно. Давайте вернемся. Трейси вскочила.

– Подождите! У нас может не возникнуть в скором времени другого шанса поговорить наедине. Расскажите мне о смерти Анабель… Я знаю только то, что написано в газетах. Почему она оказалась одна в лодке на Босфоре?

– Этого мы так и не поняли, – ответила Нарсэл. – Ясно только одно – она хотела умереть. Он довел ее, что называется до белого каления, и уехал, когда ей не хотелось больше жить. Это единственное разумное объяснение. Анабель взяла с нашего причала лодку, не большой каик, а маленькую моторную лодку для коротких прогулок и рыбалки. Тот день был туманным, холодным, пасмурным, шел дождь. Потом мы решили, что она не стала заводить мотор, отошла на веслах от берега и попала в быстрое течение. Скорее всего у нее просто не хватило сил бороться с течением и управлять лодкой. Лодка перевернулась, а тело Анабель нашли только на следующее утро ниже Румели Хизара. Всю ночь мы места себе не находили… а Майлс улетел в Анкару и ничем не помог нам.

Трейси смотрела на извивающуюся голубую ленту воды и думала о ее коварных подводных течениях, движущихся на север в обратном направлении. По щекам девушки катились слезы. Анабель была хрупкой… Именно такой, какой изобразил ее на портрете Майлс Рэдберн. Она не могла не понимать, что ей не справиться с сильным течением. Насколько же сильным оказалось ее отчаяние, если заставило выбрать такой конец, такой страшный способ покончить с жизнью?

Вдруг колени Трейси подогнулись, и ее слегка замутило.

Нарсэл, заметив это, все поняла и расцеловала Трейси по турецкому обычаю в обе щеки.

– Пожалуйста… не стоит так горевать, – мягко произнесла она. – Я не знаю, почему вы приехали сюда тайно, но я надеюсь, что, может, со временем вы мне все расскажете.

Трейси решительно взяла себя в руки, смахнула с глаз слезы и прогнала тошноту. За ней остался долг перед Анабель, и она должна найти в себе силы и продолжить расследование.