- Как вы себя чувствуете, Петр Михайлович? – участливо спросила Ермольева.

- Покуда живой, – безучастно отвечал тот.

- Я смотрю, вас родные навещали, – обратила она внимание на лежащий на прикроватной тумбочке узелок.

- Была жена с детишками…, только я им велел более не приходить. Нечего на меня такого глазеть. И на гостинцы не надо тратиться. И так подохну…

- Зачем же так? – укоризненно посмотрела на него целительница.

- Так ведь этого все одно не миновать, – на лице больного впервые показалось нечто вроде эмоции. – Вы, главное, с деньгами не обманите. Тяжко им придется без меня…

- Не беспокойтесь, – положила она на его руку свою ладонь. – Все, что обещала, я выполню.

- Вот и ладно! – откинул голову на подушку пациент и, наконец, обратил внимание на остальных. – А это что, студенты опять пришли? Ну, пускай смотрят…

Едва увидев Порфирьева – так была фамилия пострадавшего рабочего – Крылов с Колычевым скользнули в «сферу» и внимательно ознакомились с его состоянием. Насколько мог судить Март, операции, которым его подвергли, прошли успешно, но вот нравственное состояние оставляло желать лучшего. Он махнул на себя рукой и хотел лишь не слишком обременять своим содержанием семью.

- На каком станке работал, браток? – поинтересовался он, заметив характерные следы на натруженных ладонях мастерового. – Токарном, фрезерном или, может быть, слесарь?

- Токарь, – тихо отозвался тот, и уголки губ еле заметно дрогнули.

- Эко тебя угораздило.

- На грех мастера нет…

- Ну, руки, слава Богу, целы, значит, работать сможешь.

- В прежние времена, может, так бы и случилось.

- В «прежние» это какие, при царе Горохе?

- Зачем при царе? При Иване Архипыче, царство ему небесное. Он всех своих работников знал, в беде бы не бросил!

- Ишь как, – заинтересовался Март, – а ты его разве застал?

- А как же, – еще немного оживился пациент. – Строгий был, но справедливый. Не то, что нынешние прохвосты!

- А сын его?

- Федор Иванович-то? Тоже хороший человек был, только немного не от мира сего. Все в науках своих витал. Но при нем получше было, чем при нынешних, это да…

Так за разговорами они закончили осмотр и, придя к кое-каким выводам, покинули палату.

- Зинаида Виссарионовна, – с ходу начал Крылов. – При всем уважении, это перебор! У пациента, помимо всего прочего, явная депрессия, а при таком настрое ожидать позитивной динамики…

- Ваш метод, насколько я поняла, – парировала целительница, – сродни чуду. И спасти Порфирьева может только чудо. Но в случае успеха оспорить его уже никто не сможет! Кстати, – обернулась она к Колычеву, – как вам удалось разговорить больного? Мне, несмотря на весь мой опыт, так и не удалось пробиться…

- Все просто, – пожал плечами Март. – Во мне он видит своего, а в вас – большое начальство. Несомненно, доброго человека, но очень далекого от него и от его проблем.

- Вот как? – немного по-другому взглянула она на молодого человека.

- Любопытно, а что вы ему пообещали? Выкупить скелет после смерти для анатомического кабинета?

- Нет, конечно, – смутилась целительница. – Просто небольшую сумму денег за участие в экспериментах для семьи, а также компенсацию затрат на погребение.

- Просто аттракцион невиданной щедрости! Простите, я не слишком осведомлен о рабочем законодательстве. Какие-то компенсации от работодателя за увечье ему положены?

- Насколько я знаю, да, – растерялась Ермольева.

- Существуют фабричные кассы взаимопомощи, – пришел ей на помощь Крылов. – Но, говоря откровенно, выплаты не очень велики. Так что все, на что может рассчитывать его семья, это благотворительность частных лиц.

- Понятно, – кивнул Март. – Мы беремся за этот случай!

- Подожди, – попытался остановить его компаньон, но было поздно.

- Зинаида Виссарионовна абсолютно права. Этот случай будет невозможно игнорировать, и мы одним махом добьемся большего, чем годами исследований.

- Вы уверены?

- Более чем!

- Вам говорили, что вы очень странный молодой человек? – внимательно, как будто узнала что-то новое, посмотрела на него Ермольева.

- Постоянно говорят, – пожал плечами тот. – Особенно женщины.

Высший свет – это своего рода закрытая корпорация, в которую очень трудно попасть. Однако, если ты все-таки стал ее частью и соблюдаешь определенные правила, перед тобой открываются многие двери и еще больше возможностей. В том числе и для решения сугубо личных проблем.

Вскоре по приезду в столицу империи графиня Оссолинская получила из здания на створе Дворцовой набережной и Миллионной улицы[1] именное пригласительное письмо на званый ужин за подписью самого чрезвычайного и полномочного посла Великобритании сэра Уильяма Сидса. В отдельной, собственноручной приписке сэр Уильям, извиняясь, писал: «Миледи, простите за срочность».

Причиной такого жеста со стороны англичанина было то, что дата проведения мероприятия стояла следующим днем, что никак не вписывалось в рамки принятого в этой среде заблаговременного уведомления хотя бы за неделю, если не за две. Но Оссолинская понимала, что сама явилась нежданно-негаданно в Петербург и, напротив, была благодарна своему визави за такую оперативность. Тем более, им было, что обсудить.

Естественно, Нина Ивановна подобной возможностью пренебрегать никак не могла. И потому в назначенный час арендованный роллс-ройс серебристым призраком на снежном фоне подкатил на набережную все еще не скованной льдом Невы, высадив свою пассажирку прямиком у порога посольского особняка. Посол, выказывая ей особую честь, лично встретил престарелую графиню в широком фойе, подав ей руку, которую она охотно приняла.

- Миледи, рад вас видеть.

- Взаимно, сэр Уильям, – проворковала графиня. – А где ваша очаровательная супруга?

- Она сейчас в Баден-Бадене.

- Бедняжка Арабелла заболела? – с деланным участием осведомилась Нина Ивановна. – Но что случилось?

- Ничего серьезного, – поспешил успокоить ее дипломат. – Просто врачи рекомендовали ей провести эту зиму на водах.

- Как досадно! Мне будет ее не хватать…

- Надеюсь, вы сможете это пережить, – сдержано улыбнулся сэр Уильям, прекрасно осведомленный, что никакой близости или даже просто приязни между его женой и графиней Оссолинской никогда не было, да и быть не могло.

Но старая интриганка не унималась и продолжила светскую беседу, как будто встретила старого друга, с которым у нее множество общих тем для разговора. Впрочем, это занятие довольно скоро ему наскучило.

- Миледи, нам нужно кое-что