Эвис, прислонившись спиной к широкой мускулистой груди Бэннинга, потерлась об него, почувствовала гладкость его обнаженной кожи и удовлетворенно вздохнула. Последние три дня пролетели как один миг. Один счастливый миг, добавила она про себя. Сказать по правде, она опасалась, что эти две недели наедине с ним окажутся довольно трудными, но ошиблась. То есть даже не просто ошиблась, а, что называется, попала пальцем в небо. Еще никогда в жизни ни с одним человеком она не чувствовала себя такой спокойной и умиротворенной – даже когда они в чем-то не соглашались друг с другом. За все это время Бэннинг ни разу не вышел из себя, не повысил на нее голос – не говоря уж о том, чтобы поднять на нее руку.

Натянув повыше простыню, чтобы прикрыть обнаженную грудь, Эвис протянула руку, взяла еще один лист своей рукописи, пробежала страницу глазами, после чего передала ее Бэннингу.

– По-моему, очень даже неплохо. А ты как думаешь?

Бэннинг, взяв у нее из рук страницу, внимательно прочитал ее до конца, пока Эвис читала следующую. Но тут она покачала головой и с тяжелым вздохом выронила исписанный ровным почерком лист.

– Ничего не получается, – с расстроенным видом пробормотала она.

Бэннинг в качестве утешения нежно коснулся губами ее обнаженного плеча. До этого он как-то не понимал прелести чтения в постели – и сам удивлялся, как мог быть так слеп.

– Почему? – полюбопытствовал он.

– Потому что лорд Шипли делает предложение, – пожаловалась Эвис. – А как он может его сделать, когда мы решили, что главным героем будет Хейвуд?

Губы Бэннинга скользнули вверх по ее шее, и Эвис блаженно зажмурилась, едва не замурлыкав от удовольствия.

– Только если… – пробормотала она. И тут же осеклась, глядя в одну точку.

– Продолжай, – прошептал Бэннинг, уткнувшись носом в ее плечо.

– Ты только попытайся представить себе трудности, с которыми предстоит столкнуться Саре! Ее мать наверняка станет настаивать, чтобы она вышла замуж за Шипли, а Сара будет упорствовать, поскольку уже поняла, что ее тянет к Хейвуду и она не в силах противиться этому.

– А мне нравится тут… и вот тут тоже, – промурлыкал Бэннинг, водя губами по ее шее.

– Прекрати это! – беззвучно выдохнула Эвис. – Я не в состоянии нормально думать, когда ты так делаешь! У меня мысли путаются, – пожаловалась она.

– М-мм… как приятно такое слышать!

– Перестань, Бэннинг… возьми себя в руки!

Эвис, в конце концов, пришлось признать, что редактировать написанное на пару с Бэннингом куда приятнее, чем заниматься этим в одиночестве. Даже оттого, что под рукой был кто-то, с кем можно было обсудить написанное, этот нелегкий процесс, который она терпеть не могла, давался ей намного легче. Опять-таки, стоило ей только почувствовать, что строчки начинают рябить в глазах, а руки уже не держат перо, ей достаточно было только поцеловать Бэннинга, и тут же находилось какое-нибудь куда более интересное занятие.

– По-моему, ты не работаешь, – нежно шепнул он ей на ухо.

– Заметил? Просто эта твердая штука, которая упирается мне в спину, совершенно не дает сосредоточиться! – со смехом пожаловалась Эвис.

– Можем, если хочешь, сделать перерыв.

– И чем мы займемся? – В глазах ее мелькнул огонек. Бэннинг провел ладонями по ее обнаженным рукам.

– Может быть, придумаем что-нибудь эдакое, – промурлыкал он ей на ухо. – Интересное…

– Из-за тебя я все время отвлекаюсь. Это ты виноват, что я не в состоянии сосредоточиться! – упрекнула она.

Но тут Бэннинг ласково прикусил мочку ее уха, и она замурлыкала, как сытая кошка.

Он со стоном откинулся на подушку.

– Что ж, мисс классная дама, так и быть. Но обещаю – позже мы вернемся к этому. Вы меня поняли?

– Конечно. Непременно.

Его ладонь скользнула по ее руке и внезапно замерла, коснувшись старого шрама на предплечье. Эвис машинально отдернула руку, пытаясь высвободиться, как она делала всегда, стараясь, чтобы шрам не попался никому на глаза, но замерла, почувствовав, с какой нежностью он провёл по нему подушечкой пальца.

– Должно быть, было очень больно, да? – сочувственно пробормотал Бэннинг.

Эвис с трудом проглотила вставший в горле комок.

– Знаешь, я уже почти и не помню… – уклончиво пробормотала она. – Мне тогда было всего семь лет. – Собравшись с силами, она попыталась сказать это небрежным тоном, но голос предательски сорвался, выдав ее волнение.

– Наверное, в детстве ты была мужественной девочкой. – Подняв ее руку к губам, Бэннинг нежно коснулся губами старого шрама.

Если бы его поцелуй мог заглушить всю ту боль, что годами копилась в ее сердце, с горечью подумала Эвис.

Отпустив ее руку, Бэннинг пробежал глазами еще один лист рукописи и удовлетворенно вздохнул.

– Просто замечательно! – одобрительно кивнул он.

– Что? – Эвис вздрогнула, очнувшись, когда голос Бэннинга разогнал собравшиеся вокруг нее мрачные тени прошлого.

– Твои описания приводят меня в восторг.

У Эвис перехватило дыхание. Она повернулась и робко подняла на него глаза.

– Ты правда так думаешь? – От похвалы Бэннинга щеки её слегка порозовели.

– Конечно. Из тебя получилась замечательная писательница! – Бэннинг шутливо растрепал ей волосы. – Жаль, что Бог не наделил меня таким же даром!

– А твои музыкальные способности? – запротестовала она. – А вот я в отличие от тебя не умею даже держать в руках инструмент и не знаю ни одной ноты.

– Спасибо, я польщен. А теперь предлагаю вернуться к работе.

Эвис улыбнулась:

– Ну и кто из нас больше похож на строгого школьного наставника?

Снова уткнувшись в рукопись, она сделала карандашом несколько пометок, чтобы не забыть, о чем станет писать, когда снова засядет за работу. Потом вернула лист с пометками Бэннингу и вопросительно посмотрела на него, ожидая, что он скажет.

– Прекрасная мысль, – одобрительно кивнул он.

– Это тебя нужно благодарить, – улыбнулась она.

– Нет, нет, это твоя собственная идея, – запротестовал он. – Когда читаешь рукопись, сразу становится понятно, в каком направлении должен развиваться сюжет. Ты заранее чувствовала это, когда писала.

Эвис до сих пор поражалась тому, как это она, почти целый год обсуждая с Эмори рукопись романа, так и не смогла понять, в чем ее ошибка. А вот Бэннинг сразу же сообразил, где слабое место ее сюжета, – и сделал это, прочитав рукопись всего лишь до тридцатой страницы.