– О-оо… – простонала она.

– Ш-шш, Эвис. Худшее уже позади, – прошептал он, целуя ее в ухо.

Он еще чувствовал, как ее тело содрогается под ним в последних судорогах экстаза, и это возбуждало его до такой степени, что ему потребовалось напрячь всю свою волю, чтобы не присоединиться к ней. Бэннинг стиснул зубы, вспоминая, как он всегда гордился тем, что умеет контролировать себя. Нет, закусив от напряжения губу, подумал он, нельзя позволить себе потерять голову, и надо сделать все, чтобы этот миг запомнился ей навсегда!

Бэннинг чувствовал, что самообладание его тает, словно снег под жаркими лучами солнца. Содрогания ее тела подстегивали его, возбуждая его до такой степени, что он уже не владел собой. Однако… ему удалось сдержать данное Эвис слово. В этот раз она не забеременеет.

Наступит день, когда он проделает все как следует, и если не произойдет ничего непредвиденного, то на следующий год он станет отцом. Мысль о детях, которых подарит ему Эвис, согрела ему сердце.

Обессилев, он почти упал на нее, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, едва не разрывая ему ребра. Теперь она целиком и безраздельно принадлежит ему. И очень скоро станет его женой.

Эвис чувствовала себя теперь совершенно другим человеком, словно превращение в женщину изменило ее раз и навсегда. Не физически, нет, – правда, нежное местечко между ног еще слегка саднило, но Эвис знала, что это скоро пройдет. Зато тот мир, в котором она жила до сих пор, ощущая себя в нем достаточно комфортно, разом как будто перевернулся с ног на голову.

И это сбивало ее с толку.

– Почему ты смотришь на меня с таким сердитым видом, да еще хмуришься? – спросил ее лежащий рядом Бэннинг.

Эвис с досадой закусила губу. Ей была очень приятна та почти товарищеская близость, которая в последние несколько дней установилась между ней и Бэннингом. И все же… Она чувствовала, что у нее просто не поворачивается язык спросить, что за чувства он на самом деле испытывает к ней. Эвис догадывалась, что ступает на скользкую почву – подобный вопрос мог легко разрушить эти еще столь хрупкие узы, вернув к жизни прежнюю вражду. И она решила, что будет благоразумнее оставить подобные мысли при себе.

– Эвис, что с тобой? – всполошился Бэннинг. – Уж не жалеешь ли ты о том, что произошло? – робко спросил он.

– Ничуть… Просто ломаю себе голову – почему мы раньше постоянно говорили друг другу гадости? – повернувшись к нему, выпалила Эвис.

– Ах вот ты о чем… – поморщился Бэннинг. Брови его сдвинулись. – И как по-твоему – почему?

– Странно… мы ведь все последние дни так замечательно ладим между собой, правда? Тогда почему до этого мы только и делали, что ссорились и раздражали друг друга?

Внезапно губы Бэннинга дрогнули в улыбке, а на щеках запрыгали смешливые ямочки.

– Может, подспудно мы оба чувствовали, что между нами что-то происходит? – ухмыльнулся он.

– Именно поэтому ты не постеснялся шантажировать меня, чтобы я поехала сюда с тобой? – напрямик спросила Эвис.

Бэннинг оцепенел. Лицо его разом стало серьезным.

– Конечно! – поспешно кивнул он – слишком поспешно, как показалось Эвис. Потом отвернулся от нее, сбросил с себя одеяло и потянулся за брюками.

Но прежде чем он повернулся к ней спиной, Эвис успела заметить, что он смутился.

– Бэннинг! – окликнула она.

– Что? – не оборачиваясь, спросил он.

– Так почему ты все-таки предложил себя вместо Эмори? – осторожно поинтересовалась Эвис.

– Ты ведь уже сама ответила на этот вопрос. Потому что меня всегда влекло к тебе. – Он застегнул пуговицы на брюках и, по-прежнему стоя к ней спиной, принялся натягивать рубашку. Все это выглядело на редкость подозрительно – как будто он избегал смотреть ей в глаза. Что-то тут не так, нахмурилась Эвис.

– Бэннинг, по-моему, ты что-то скрываешь от меня, – пробормотала она. У нее возникло такое чувство, будто он всеми силами старается избежать разговора на эту тему.

– Абсолютно ничего. Уверяю тебя, ты ошибаешься. – Бэннинг чуть ли не бегом кинулся к двери. – Пойду распоряжусь насчет горячей воды для тебя. Ты сможешь принять ванну, – бросил он через плечо.

И он выскользнул за дверь. Что ему известно такое, о чем он не может ей рассказать? Закусив губу, раздосадованная Эвис выбралась из-под одеяла и потянулась за своим пеньюаром. Потом подошла к окну. Шторм разбушевался не на шутку – волны с шумом и ревом бились о берег, вгрызаясь в песок, словно вознамерившись добраться до их коттеджа. Все вокруг выглядело угрюмым и мрачным. И Эвис внезапно почувствовала, как в душе у нее воцарилась тревога. Неужели Бэннинг все это время обманывал ее, тоскливо подумала она. Кто знает, может, его вовсе не тянуло к ней, как он неустанно повторял… просто он задумал сыграть с ней какую-нибудь злую шутку?

А вдруг… еще одно пари?! Эвис похолодела. Нет… не может быть! Она потрясла головой. Бессмыслица какая-то, решила она. В конце концов, он ведь уже не юный повеса, мечтающий приобрести репутацию отчаянного ловеласа, разбившего не одно девичье сердце.

Бэннинг, дожидаясь, когда вскипит вода, ломал себе голову, правильно ли он поступил, что сбежал. Из груди его вырвался вздох. Может, нужно было рассказать Эвис всю правду о Биллингсуорте? К несчастью, он до сих пор был уверен, что она так доверяет этому ублюдку, что не поверит ни единому его, Бэннинга, слову.

Спохватившись, он вдруг вспомнил, для чего он, собственно, спустился сюда. Отыскав медную ванну, Бэннинг взвалил ее на плечо и потащил на второй этаж; К своему удивлению, он обнаружил Эвис стоящей у окна. Она не могла не услышать, как он вошел, однако даже не подумала обернуться.

– С тобой все в порядке? – нахмурился Бэннинг.

Она молча кивнула. А он предпочел снова убраться на кухню.

Если бы Эвис узнала мрачные подробности тех двух ночей, которые навсегда врезались в его память, она была бы потрясена. Нет, незачем ей знать о таких вещах. Теперь это его обязанность – как ее будущего мужа – ограждать ее от любых волнений и неприятностей. И защищать от всех бед. Да и зачем ей об этом знать? Чтобы только мучиться, как некогда мучился он сам… чтобы мысли об этом до конца дней терзали ее душу? Бэннинга передернуло – меньше всего он хотел, чтобы Эвис стала циничной или навсегда потеряла веру в порядочность мужчин.

Бэннинг перелил горячую воду из котла в большую бадью. Потом, наполнив водой другую, понес их наверх. Эвис так и стояла у окна.

Он успел увидеть, что она потихоньку смахнула слезу, словно надеялась, что он не заметит, как она плачет. Бэннинг молча выругался про себя. Он не мог видеть женские слезы.

Не сказав ни слова, он поспешно вышел из комнаты, решив принести побольше горячей воды, чтобы Эвис могла искупаться, как он и обещал. Натаскав в комнату воды, Бэннинг вылил ее в ванну, заполнив на две трети. За все это время Эвис не сказала ему ни слова, но, поглядывая на нее украдкой, он заметил, что она уже больше не плачет.