Это “нам” было каким-то интимным и уютным. Впервые за недели Катрин, услышав от Тайберга имя диббучки, не почувствовала привычной смеси раздражения и обиды. Возможно, что Даяна права, и маг просто видит в ней замену давно погибшей дочери.

Думать об этом было приятно. 

Тем не менее монашка хлопнула некроманта по рукам и попыталась отстраниться.

— Я справлюсь. 

— Не могу рисковать, — ухмыльнулся Тайберг, прижимая ее крепче к себе. — М-м-м… чем это от тебя так вкусно пахнет? 

— Морковным пирогом, — резко ответила Катрин, изгоняя из памяти флакон духов, которыми воспользовалась перед тем, как спуститься к ужину. — Хаген, я так не могу! Хотя бы оденься!

— Здесь не во что. Но ты права — пора прикупить пару костюмов. Мне все труднее становиться нематериальным. Думаю, осталось не больше месяца. 

— Так быстро? — растерялась монашка. — И что дальше? 

— Женюсь на тебе, — хохотнул почи-уже-не-призрак. 

— Что?! — Катрин в возмущении крутанулась на месте и уставилась в наглые глаза. 

— Надо же как-то объяснить метки в ауре. Сейчас ты рискуешь, Катрин. Любое магическое сканирование обнаружит нашу связь.

Она вздохнула

— Ничего не получится. Пресветлые сестры дают обеты навсегда. Мои клятвы не дозволяют замужества.

— Дозволяют. По особому разрешению иерарха.

— И как ты намерен получить его?  

— Поверь, это будет несложно, — откликнулся некромант с такой убежденностью, что Катрин поняла — получит. А если иерарх будет ерепениться, то очень пожалеет.

Нельзя не признать — за всю свою жизнь Катрин не встречала человека опаснее Тайберга. И это… восхищало? 

— А если я не соглашусь? — спросила она, только чтобы прогнать это слишком сильное чувство. 

Некромант помрачнел. 

— Почему? Только не говори, что тебе больше нравится таскать этот скучный балахон и быть на побегушках у старой крысы?

О нет! Скудность монастырского быта и ханжеские рассуждения о небесной благодати — это то, что Катрин терпеть не могла в своей жизни. Поэтому она с такой охотой бралась за мирские дела, улаживая для настоятельницы щекотливые вопросы. 

— Меня полностью устраивает наш нынешний договор, а замужество будет означать его пересмотр. 

— А, ты про это, — некромант заухмылялся. — Не бойся, я не стану настаивать на супружеском долге. Если сама не захочешь.

Его пальцы очертили скулу Катрин, скользнули вниз по щеке. В темных глазах вспыхнул жадный огонек.

— Но я сделаю все, чтобы ты захотела…  — шепнул он, наклоняясь ближе. 

О, она уже хотела. Было в проклятом некроманте что-то порочное и безумно соблазнительное. Наверное, таковы демоны-инкубы, соблазняющие трепетных дев. 

Но Катрин никогда не была трепетной. Она отпрянула, скрестив руки на груди.

— Ты нарываешься на оплеуху.

— Любишь бить мужчин, дорогая? Не сказать чтобы я большой поклонник подобных игрищ, но ради тебя, так и быть — потерплю. Развлекайся, — Тайберг раскинул руки в стороны.

Боги, он невыносим!

— Прекрати! — пришлось приложить усилия, чтобы не поощрить его улыбкой. — Лучше скажи, что мне делать с заданием? Ты можешь просто отдать мне это заклинание?

Тайберг посмотрел на нее так снисходительно, что Катрин почувствовала себя ребенком, который просит луну с неба.

— Милая моя, никакого заклинания подчинения не существует. На драконов не действует магия. Я просто оказал семейству Муассанита большую услугу. Настолько большую, что мог просить что угодно. Я попросил мести.

Да он ее за идиотку держит?!

— Тогда для чего нужно было сжигать себя на площади?

— Это было… частью услуги, если так можно выразиться, — он вздохнул. — Собственно, я не собирался умирать. Просто… что-то вроде финального этапа эксперимента. Ритуальное мученическое самоубийство — самый надежный способ получить доступ к почти безграничной силе. Я рассчитывал решить сразу нескольких задач. Напитать магией родовой камень драконов. Официально умереть и тем самым избавиться от навязчивого интереса со стороны инквизиции. Ну и обрести вечную жизнь после смерти, — некромант издал короткий смешок. — В некотором роде можно сказать, что я достиг всего, чего хотел. 

Катрин смерила его ошарашенным взглядом.

— Ты с самого начала собирался стать призраком?!

— Не призраком, — он вздохнул. — В мои расчеты вкралась ошибка… неустранимая, к сожалению. За эти годы у меня было много возможностей для проверки. Неуязвимость и бессмертие не сочетаются с плотью, за них всегда придется заплатить телом. Тот случай, когда лекарство горше болезни. Никому не пожелаю подобной тоскливой вечности.

Что-то в его голосе заставило Катрин вздрогнуть и пугливо поежиться. 

Тайберг перевел на нее взгляд и на лице некроманта заиграла привычная ухмылка.

— Все к лучшему. Идиоты-святоши в погоне за властью отправили тебя прямо в мои объятья. Тебе не кажется, моя нежная женушка, что это был перст судьбы? 

Монашка фыркнула. Она не верила в судьбу. 

— А мне что прикажешь делать? Храм уже сотню лет живет мечтой подчинить драконов. Настоятельница никогда не поверит, что заклятья не существует. 

— Ах да! Я же принес для тебя, — Тайберг отступил к столу и вынул из ящика тетрадь в растрескавшейся коже. — Держи.

— Что это? 

Катрин с опаской пролистнула пожелтевшие от времени страницы. Исписанные размашистым почерком, с множеством графиков, схем. Буквы выглядели знакомо, но не складывались в привычные слова. 

— Мой рабочий дневник… В нем я описал свою встречу с драконами и детали нашего договора. Надеюсь, когда ваши святоши расшифруют записи, храм перестанет мечтать о несбыточном.

Катрин не разделяла его уверенность. Она еще раз пролистнула дневник и остановилась на наброске, изображающем строение драконьего крыла. Можно спорить хоть на сотню либров, что это не фантазия, а зарисовка с натуры. 

— Не жалко?

— Жалко, — он вздохнул. — Здесь нет ничего, что можно использовать для получения власти. Но этнографический материал просто бесценный. Признаться, я планировал написать по нему книгу.

Катрин нахмурилась. После этих слов отдавать дневник захотелось еще меньше. Она задумалась и с удивлением поняла, что больше не воспринимает себя частью храма. Всего за несколько месяцев Кленовый особняк стал для Катрин большим домом, чем аскетичная келья и гулкие залы. А населявшие его чудаки были ближе и роднее чопорных пресветлых сестер. 

— Не хочу отдавать его. Разве нет другого пути? 

— Ну… — он сощурился, прикидывая что-то. — Могу лично наведаться к вредной бабе. Пока мне еще доступна призрачная форма. Тряхну стариной.