— Нет, Кьяра, я не о том. Боюсь, он не рассказал тебе о своей болезни из-за меня, — сказал Итан.

— То есть? — растерялась я. — Ты сказал ему не говорить? Или каким образом?

— Напрямую я не говорил, но… Этот тот случай, когда свой негативный опыт невольно переносишь на другого человека. Я даже не знаю, с чего начать.

— Начни с основного, — вздохнула я, чуть сжав руки на коленях.

Если в том, что Кай не признавался в своей болезни, виноват Итан, то…

Это чудесно.

Потому что дело было не в разрушенных отношениях, а в том, что Итан стал для Кая авторитетом. А это не так страшно, хотя бы потому, что сейчас я точно знала — Итан меня уважает. Пусть как маму Кая, пусть по непонятным мне причинам, но больше ничего, что может негативно повлиять на мои отношения с сыном, он не сделает. Скорее, наоборот, будет стараться помогать вернуть утраченное. Иначе Итан никогда бы не выглядел сейчас таким виноватым и расстроенным.

— Если основное, — начал Итан, — то это я советовал Каю не шокировать тебя правдой сразу, потому что люди всегда реагируют по-разному. На самом деле, это было еще давно, в те времена, когда я даже не был уверен, что ты вернешься. Было страшно, что для Кая это станет невообразимым ударом, если ты вдруг не появишься, потому что он всегда с такой уверенностью говорил, что его мама обязательно придет за ним. Если бы ты не пришла… я не знаю, что бы с ним стало. И меня это пугало.

— Но я пришла, — спокойно сказала.

— Да… Да, — уверенно сказал Итан и улыбнулся мне. — И это здорово. На самом деле, я такой дурак. Кай — очень хороший ребенок. Женщина, которая способна была оставить своего ребенка, такого бы не смогла воспитать. Я веду это к тому, что изначально замалчивание Кая было спровоцировано тем, что я вызвал некоторые сомнения.

Итан говорил и говорил, но только совсем глупый человек не понял бы, что он уводит тему.

— Итан, за тобой кто-то не пришел сюда, верно? — задала я прямо вопрос, раз уж у нас сегодня ночь откровенностей.

— Моя семья, — неожиданно честно сказал Итан. — Чудесная жена и милая дочка решили, что им лучше в нашем прежнем мире, пусть и без меня.

То, что у Итана была семья, меня не удивляло. Уж больно хорошо он ладил с Каем, а ведь Кай, несмотря на доброту, довольно закрытый ребенок. Единственное, что я не понимала, как Итан может быть уверен, что его семья бросила его, ведь их могли просто не пропустить по очереди. Однако дальнейший разговор с Итаном расставил все по своим местам.

Условия перемещения для моего мира и мира Итана не были одинаковыми. И если я отсекала связь со своим миром навсегда, то у Итана была возможность не просто связаться со своим миром через специальные приборы, но и, в случае полного выздоровления, вернуться. Конечно, на связь можно было выходить всего лишь раз в полугодие, но можно! Если бы мне кто-то позволил связывать Каем хотя бы так, то моему счастью не было бы предела.

— Когда у меня обнаружили болезнь и сказали, что вылечить в моем мире не получится, как и в любом другом, то я, признаюсь, даже не слишком волновался, — усмехнулся Итан. — Почему-то казалось, что это небольшая проблема. Ну, подумаешь, переехать в другой мир? Не так уж и страшно. Я был абсолютно уверен в себе, знал, что, где бы ни оказался, не пропаду и смогу хорошо устроить свою семью. Это не бахвальство, я и в своем мире занимал довольно важный пост, да и работа у меня была непростой. Вот только… уже тогда моя жена отнеслась к этому всему не так спокойно. Я почему-то считал, что она меня так любит, что не находит себе места из-за моей болезни. Еще ее и успокаивал, чтобы она так не волновалась. Жаль, что я понял, в чем причина, слишком поздно… Пойми я раньше, возможно, смог бы как-то ее переубедить. Да и сам виноват — не хотел замечать ее отговорок. В нашем мире не нужно ждать очереди, в случае необходимости, семья может сразу переместиться вместе. А Нили — моя жена — отказалась сразу же вместе отправляться сюда. Еще и возмутилась, что я тащу ее в неизвестность. Я тогда хвалил ее за сообразительность, ведь и впрямь бы переместились туда, где у меня даже дома нет…

Итан условился, что когда все подготовит для нормальной жизни, то его семья сразу же приедет. Поэтому он отправился обживаться в этот мир, купил милый домик, да и вообще очень активно обустраивал место. Через полгода Итан вышел на связь с Нили, но та сказала, что они с дочкой будут еще через полгода, потому что ее родители и друзья хотят провести с ними побольше времени. Несмотря на то, что мир Итана позволял путешествовать между мирами, эти путешествия были ограничены. Если бы Нили попала сюда, то она должна была бы три года оставаться в этом мире без возможности встретиться со своими близкими.

— Мне тогда так хотелось спросить ее, а разве я не ее близкий? Разве они не соскучились по мне за полгода? Но решил, что не должен быть эгоистом. Все же полгода и три года абсолютно несравнимы, — Итан рассказывал, но не смотрел мне в глаза.

И я сама не хотела смотреть — боялась увидеть слезы.

— А дальше… был еще один звонок, когда Нили спросила, что с моим здоровьем. И я рассказал ей, что буду всегда здоров, пока пью зелья. И вообще чувствую себя замечательно. Она тогда нашла какую-то отговорку и быстро завершила разговор. Я не обратил на это внимания — мало ли что. Она всегда была такой женственной, такой порывистой, что подобное поведение меня не удивляло. Мне оно даже нравилось, потому что у меня был повод окружить ее вниманием и оградить от проблем.

Итан говорил и говорил. И все его слова были такими спокойными, такими тихими, но почему-то я чувствовала, что они похожи на камни, которые падают, падают. Это разговор был таким неожиданным, но таким уместным. И я не уверена, что главной причиной послужило желание объяснить поведение Кая, а не то, что Итану просто нужно было снять этот неподъемный груз разочарования, боли и обиды от предательства самых близких ему людей.

— Что было дальше? — спросила я, заставляя Итана продолжать.

Если вскрывать гноящуюся рану, то сразу, чтобы больше ее не тревожить и позволить спокойно зажить.

— А дальше Нили не вышла на связь. Один раз, потом второй. Я был до смерти перепуган, считая, что с ними что-то случилось. К счастью, у меня были нужные знакомства и я смог связаться с другом только для того, чтобы узнать, что с моей семьей все в порядке, а моей жене всего лишь не нужен больной муж. Конечно, потом я связывался с ней, но всего лишь убедился в этом.

Я прикрыла глаза, с трудом сдерживая слезы. Эта история была слишком печальной, слишком страшной, чтобы ее можно было выслушать спокойно.

— И через год я увидел: мой друг показал мне бумаги на развод в одностороннем порядке. Наш закон такое позволяет, вот Нили и воспользовалась. Она… не захотела, — горько сказал Итан. — Моя жена не захотела идти в чужой мир, начинать все с самого нуля, лишаться привычного комфорта. Ты… не думай, что я ее виню. Совсем нет. С милым рай и в шалаше — это детские сказки. Просто… Просто… здесь, конечно, не так хорошо, но ведь совсем не шалаш. Здесь можно было жить хорошо. Но я сам виноват. Знаешь, можешь считать меня отвратительным, но сейчас, если бы я вернулся в прошлое, я бы ни за что не сказал ей, что моя болезнь не излечилась до конца. И плевать, что я бы ей соврал. Если бы она приехала, то я нашел бы способ изменить ее мнение.