– Это не нервный срыв, такого диагноза даже нет, – ответила Конфетка и попросила: – Уходи.

Как по голове ударило последнее слово. И может, я чертов эгоист, поступаю сейчас неправильно, надо ей дать время прийти в себя, но не могу.

Не могу уйти!

Как будто ноги сами к полу приросли посреди палаты!

– Марин, я не уйду больше никогда, – сейчас я, как никогда, серьезен. Да и шутить дальше не намерен. – Что, – пауза, – с тобой, – еще настойчивее, – случилось?

Конфетка уставилась на меня с удивлением – ну вот, хоть какие-то эмоции. Пусть удивляется, злится, убивает взглядом, но только не походит на человека, которому плевать на все происходящее вокруг.

– Артур, я… – замялась, прикусив нижнюю губу. – У меня была угроза выкидыша, – выпалила на одном дыхании и тут же снова прикрыла глаза.

И снова она меня бьет только словами. Я, наверное, сейчас похожу на ничего не понимающего придурка. Но вот это новость! Выкидыш… Значит, Конфетка…

– У нас будет ребенок? – в несколько шагов преодолел оставшееся расстояние до постели и присел на корточки, найдя ладонь Марины.

– Хорошо хоть не спросил от кого, – кивнула и даже попыталась усмехнуться.

Правда на глаза слезы наворачивались, и Марина еле сдерживала рыдания. Тяжело ей, еще я тут со своими наездами. Гинекология – мог бы и сам догадаться, баран.

Только вот никто и никогда не сообщал мне столь ошеломляющей новости.

– Не плачь, пожалуйста, – я сильнее сжимал ее ладонь, чтобы почувствовала мою поддержку. – Не могу видеть твои слезы.

– Тогда уходи, – она еле прошептала и снов открыла глаза. – Раз не можешь видеть мои…

– Я люблю тебя, – поцеловал ее ладонь и уставился на свою Конфетку. – Ну, и чего ты ревешь?

Н-да, женщины, ну вы и странные существа. Вот зачем плакать, когда радоваться надо! Говоришь ей банальные слова, которые услышать хочет, причем от души говоришь, по-настоящему, а у нее чуть ли не истерика.

– От счастья, – Марина хлюпала носом, утыкаясь мне в грудь, пока я ее обнимал. – Или от радости.

– Лучше скажи, как чувствуешь себя, счастливая ты моя? – улыбнулся, но ответить Марина не успела.

В палату вошел доктор и уставился на наш дуэт с Конфеткой.

По взгляду понятно – сейчас меня вышвырнет. Довел Марину до слез, а ей, кстати, нервничать-то нельзя. Объясняй теперь человеку, что это она от радости.

Или от счастья, что сути не меняет.

Только вот сказать не успел, что люблю я их уже обоих. Или обеих, тут как повезет. Главное, горы сверну.

Лишь бы с Конфеткой и нашим ребенком ничего не случилось.

А круто звучит – наш ребенок!

Она даже не представляет, каким счастливым сегодня сделала меня!

Глава 41

Марина

Артур здесь. Рядом. Не отходит, держа мою руку в своей. Знал бы он, как долго я этого момента ждала. Да, сопротивлялась своим чувствам. Не доверяла, боясь, что снова боль причинит.

Но в то же самое время ждала, что придет. И верила в его чувства. Те слова, которые он сказал во время нашего отдыха, были искренними. О том, что все в наших отношениях настоящее. Но и простить я не могла. Вот такая я непостоянная, но Лика сказала, что в моем положении это нормально.

– Перепады настроения, постоянные сомнения, даже местами вспыльчивость, – усмехнулась моя подруга и подмигнула. – Это все считается нормой при беременности.

И это мне, медику, рассказывает. Я-то на практике насмотрелась, что все может быть и по-другому, но не спорила. Пусть! Спишем на беременность.

– И что же мне делать? – я уже в сотый раз задавала этот вопрос себе, а теперь вот и Лике, на что серьезный хирург лишь усмехнулась.

– Ждать, – пожала плечами, как будто я сморозила самую большую в мире глупость. – Он приедет, поверь.

– Я не смогу ему сказать… – запнулась, мотая головой из стороны в сторону, на что Анжелика лишь фыркнула.

– Постоянные сомнения, – развела руками в разные стороны, при этом слишком уж ехидненько улыбаясь. – Ты подтверждаешь теорию, дорогая.

Сложно с этими врачами, все такие умные, но никто так и не может посоветовать, что делать дальше. Я понимаю прекрасно – ребенку нужен отец. Артур должен знать, желательно от меня.

Даже не желательно, а только от меня. И точка.

Но каждый вечер сомнения вновь и вновь накрывали меня с головой.

Ну как признаться-то, Господи?

– У нас будет ребенок? – Артур переспросил, так как у меня все же не хватило духу в лоб ответить.

Ограничилась угрозой, но мой любимый парень смышленый. Все понял правильно и помог мне, сам того не подозревая. Да уж, и как я раньше не замечала, что до тракториста ему далеко вниз. Где деревня, а где Артур?

Он не задавал банальных вопросов. Не упрекал ни в чем. И главное – не пытался снова ворошить прошлое, за что ему отдельная благодарность. Снова копаться в себе? Хватит, надоело уже заниматься самобичеванием. Проще отпустить и начать сначала. Особенно когда Артур произносит негромко:

– Не плачь, пожалуйста, – и сильнее сжимает мою ладонь, чтобы я почувствовала поддержку. – Не могу видеть твои слезы.

Сама не поняла, как разревелась. Хрен поймешь, то ли от счастья, то ли от горя. Так хочется поверить, только не могу – перед глазами то и дело стоит эта дурацкая фотография с полуобнаженной барышней.

Просит ему доверять? Дать второй шанс?

«И снова постоянные сомнения!» – звучит в голове голос Анжелики, а я вслух тихонечко фыркаю, не глядя на Артура:

– Тогда уходи, – открываю глаза, натыкаясь на смеющийся взгляд мужских глаз. – Раз не можешь видеть мои…

– Я люблю тебя, – он целует мою ладонь, а у меня увеличивается поток слез. – Ну, и чего ты ревешь? – смеется Артур, а в голове снова Анжелика Сергеевна вещает строгим голосом преподавательницы по психологии:

«Перепады настроения, дорогая!»

– От счастья, – я хлюпала носом, утыкаясь Артуру в грудь. – Или от радости.

– Лучше скажи, как чувствуешь себя, счастливая ты моя? – усмехается, но ответить я не успеваю, хотя даже рот уже открыла.

«Отлично!» – так и вертится на языке, но наш диалог прерывает зашедший в палату врач.

Бледнеет, глаза вот-вот выпадут из орбит, еще и, не дай Бог, заикаться начнет. И зачем такой грех на душу брать?

– Сергей Александрович… – я начинаю неуверенно, но громкий бас меня тут же перебивает:

– Что здесь происходит? – два шага вперед, и снова останавливается у подножья кровати. – Вы что творите, молодой человек? Ей нервничать категорически нельзя, а вы…

– Это я от радости, – вытираю слезы, перебивая строгого гинеколога, а