– Мы заставим Осарона вступить с нами в бой. И победим.

– Как?

– У меня есть план.

Рай провел пальцами по стеклу. Туман с той стороны сгустился, превратился в руку, зашарил по окну, потом отпрянул и снова рассеялся.

– Вот так и умирает мир? – спросил Рай.

– Надеюсь, что нет.

– Лично мне надоело умирать, – сказал Рай с неожиданной легкостью. – Это занятие уже теряет свое очарование.

Келл скинул плащ и опустился в кресло.

– Тебе известно, что произошло?

– Я знаю только то, что рассказала мама, а значит – то, что ей рассказал ты.

– А хочешь узнать правду?

Рай заколебался:

– Да, если это поможет тебе рассказать ее.

Келл попытался улыбнуться, не сумел и покачал головой.

– Что именно ты помнишь?

Взгляд Рая метался над городом.

– Ничего, – ответил он, хотя, если честно, помнил и боль, и то, как она исчезла, помнил, как тьма сомкнулась над ним, словно безмолвные воды, и голос, старавшийся вытянуть его обратно.

«Не умирай… Ведь я проделал такой долгий путь».

– Ты видел Алукарда?

Келл пожал плечами.

– Наверное, он в галерее. – По голосу было ясно, что ему наплевать.

У Рая все сжалось в груди.

– Да, наверное.

Но Рай знал: его там нет. Он уже искал и в Парадном зале, и в вестибюле, и в бальных залах, и в библиотеке. Обошел весь дворец, повсюду высматривал знакомый серебристо-синий глянец, волосы с солнечным отливом, блеск сапфира. Видел сотни лиц, и знакомых, и неведомых, но Алукарда так и не нашел.

– Вернется, – рассеянно бросил Келл. – Куда он денется.

Вдруг послышался крик – не снаружи, а где-то во дворце. Внизу захлопали двери, вескийский акцент схлестнулся с арнезийским.

– Санкт, – выругался Келл и вскочил на ноги. – Они там и без всякой тьмы друг друга поубивают!

Он выскочил, даже не оглянувшись, и Рай остался один. Он долго стоял, слушая шепот теней за стеклом, потом схватил плащ Келла и выскользнул в ближайшую потайную дверь.

* * *

Город – его город – был полон теней.

Рай плотнее запахнул на плечах плащ Келла, обмотал нос и рот шарфом, как будто намеревался ступить в огонь. Но разве может полоска ткани отгородить человека от магии? Он затаил дыхание и ринулся в море тумана, но тени, едва коснувшись его, отпрянули и так и остались – в отдалении на несколько футов.

Он огляделся, словно пловец, который думал, что утонет, но вдруг обнаружил, что вода ему всего лишь по колено.

Потом Рай отбросил все мысли и пустился бежать.

Вокруг него кипел хаос. В воздухе перепутались звуки, страхи, дым. Люди тащили своих соседей к черной глади реки. Одни спотыкались и падали под ударом невидимого врага, другие запирали двери на засов и сооружали магическую защиту из воды, земли, песка, крови.

А Рай двигался среди них, как призрак. Невидимый. Неощутимый. Никто не шел за ним по пятам. Ничьи руки не волокли его к реке. Безумные толпы не заманивали его в тень.

Ядовитый туман расступался перед принцем, как вода обтекает камень.

Может быть, защитой ему служит жизнь Келла? Или отсутствие своей собственной? Потому что в нем не осталось ничего, что заинтересовало бы тьму?

– Идите домой, – говорил он людям, охваченным лихорадкой, но они его не слышали.

– Прочь с дороги! – кричал он павшим, но они его не слушали.

Вокруг бурлило безумие. Рай усилием воли отбросил все мысли о гибнущем городе и вернулся к своей основной цели: поискам капитана «Ночного шпиля».

Алукард мог пойти только в два места: в свое родовое имение или на свой корабль.

Логика говорила, что сначала надо заглянуть в дом, но интуиция потянула Рая в противоположную сторону, к порту.

Он нашел капитана на полу каюты.

Стул у камина был опрокинут, на столе не осталось ни одного стакана, их осколки блестели на ковре и дощатом полу. Алукард – решительный, сильный, красивый Алукард – лежал на полу, свернувшись клубочком, и трясся в лихорадке. Его теплые каштановые волосы прилипли к щекам. Он обхватил руками голову и, хрипло, прерывисто дыша, разговаривал с призраками.

– Хватит… не надо… – Его голос – всегда такой ровный и чистый, звенящий от смеха – дрожал. – Оставь…

Рай опустился рядом с ним и тронул за плечо.

– Алук!

Алукард распахнул глаза, и Рай отпрянул: в них клубились тени. Не равномерная чернота, как во взгляде Келла, а грозные вихри тьмы. Они корчились, извивались по-змеиному, и среди сгустков черного тумана то вспыхивали, то исчезали синие как шторм блики.

– Хватит… – вдруг прохрипел капитан. Он попытался встать на трясущиеся ноги, но не удержался и рухнул.

Рай беспомощно застыл над ним, не зная, то ли помочь ему подняться, то ли удерживать на полу. Алукард встретился с ним глазами, но смотрел сквозь него, непонятно куда. Он был не здесь.

– Умоляю, – воззвал к призракам капитан. – Не прогоняй меня.

– Не стану, – ответил Рай. Кого видит Алукард? Что он видит? Как его освободить? Вены на руках капитана набухли, как веревки.

– Он меня никогда не простит.

– Кто? – спросил Рай, и Алукард нахмурился, как будто пытался что-то разглядеть сквозь туман, сквозь лихорадку.

– Рай… – Болезнь усилила хватку, тени в глазах запестрели черточками света, похожими на молнии. Капитан подавил вскрик.

Рай провел пальцами по волосам Алукарда, коснулся щек.

– Борись, – приказал он. – Что бы тебя ни терзало, бейся с ним.

Алукард скорчился, сильно дрожа.

– Не могу…

– Смотри на меня.

– Рай… – всхлипнул капитан.

– Я здесь. – Рай Мареш опустился на усеянный битым стеклом пол, растянулся лицом к лицу с Алукардом. – Я здесь.

И тогда вспомнил. Словно во сне, вспомнил руки Алукарда на своих плечах, его голос, пробивающийся сквозь боль, сквозь тьму.

«Теперь я здесь, – говорил он, – поэтому не умирай».

– Теперь я здесь, – повторил Рай и стиснул пальцы Алукарда. – И не отпущу тебя, даже не думай.

Из горла Алукарда опять вырвался крик, руки ослабели. Черные линии на коже замерцали. Сначала красным, потом белым. Горели. Он выгорал изнутри. Это было очень больно – больно смотреть, больно чувствовать себя таким беспомощным.

Но Рай сдержал обещание.

Не отпустил.

VIII