И тут Джералд вышел и, к удивлению Айны, вернулся с девчоночьим платьем в руках.

— Когда моя сестра умерла, она была примерно с тебя ростом, — сказал он. — Примерь.

Платье было прелестного нежно-зеленого оттенка. Оно очень подходило к Айниной гривне, и Айна пришла в восторг. Пока они с Брендой восхищались, а Сири дулся, Гейр улучил минутку поговорить с Джералдом.

— А что, у тебя много родственников умерло?

Джералд помрачнел даже больше обычного.

— Сестра. И мама умерла, когда она родилась. Ладно, — сердито бросил он, пока Гейр не спросил еще что-нибудь. — У тебя действительно чутье. У нас все идет через пень-колоду. Постоянно черная меланхолия, деньги у папы так и тают, тетя Мэри все время болеет. А теперь нас и вообще выставляют отсюда, чтобы освободить место для питьевой воды. Ты это хотел узнать?

— Да, — ответил Гейр. — Это все из-за той золотой гривны, которая лежит в столе вместе с фальшивыми зубами.

— Ах, она! — протянул Джералд.

Прозвучало это недоверчиво, но Гейр знал, что на самом деле Джералд ему верит. Наверное, он тоже что-то чувствовал.

— Ты ведь ее не трогал, да? — встревоженно спросил Гейр.

— Я… один раз, — признался Джералд. — Холодная, как труп. А что?

— На ней проклятие, — сказал Гейр. — По-моему, очень сильное. И она похожа…

— На ту, которую носит твоя мама, — кивнул Джералд. — Так ты, может, знаешь, откуда она взялась?

— Нет, — ответил Гейр. — Я ни про ту, ни про другую ничего не знаю, но мне кажется, они обе дориговские. Я надеялся, что это ты что-то знаешь.

Большое лицо Джералда недовольно скривилось.

— Не знаю. Можно, наверное, попробовать спросить моего старика, но вряд ли я добьюсь от него толку… Хотя сам скоро увидишь.

Скорее всего, великанский ужин тем вечером не доставил удовольствия никому. Гейру и Сири уж точно. Прячась за спину Джералда, они молча вошли в квадратную комнату с высоким потолком и высоким квадратным столом посередине, которая находилась в передней части дома и была обставлена по стенам прозрачными шкафами с поразительно уродливыми расписными тарелками. Отец Джералда, которого дети должны были называть мистер Мастерфилд, стоял перед нетопленым камином. У великанов был на диво неприятный обычай летом обходиться без огня. Мистер Мастерфилд казался таким же высоким, холодным и темным, что и пустая дымовая труба в камине. Чтобы посмотреть ему в лицо, пришлось задрать голову. Лицо было смуглое, замкнутое и гордое, совсем как у Джералда, и по тому, как мистер Мастерфилд глядел на гостей, было понятно, что им не рады и что у Джералда из-за них будут неприятности. Гейру стало ясно, почему Джералд такой мрачный и суровый.

— Мистер Клейбери, — представил мистер Мастерфилд.

К своему огорчению, дети обнаружили, что мистер Клейбери как великан совсем никуда не годится. При всей своей великанской массивности и толщине ростом он оказался не выше Геста. Макушка у него была совсем лысая, с клочковатой каемкой темных волос по низу, и еще он носил две круглые стекляшки, по одной на каждом глазу, которые так увеличивали и округляли блеклые карие глаза под ними, что Гейр волей-неволей вспомнил пучеглазых сов на проклятой гривне — он все время чувствовал, как она испускает волны зла в воздух, наполнявший дом. Вид у мистера Клейбери был подтянутый, суетливый и самодовольный. Было совершенно непонятно, почему великанской властью облечен именно он, а не мрачный холодный мистер Мастерфилд. Мистер Клейбери улыбнулся детям и сказал:

— Привет, мелюзга!

Айна не знала, что и думать: вдруг великаны называют их мелюзгой, как дориги — лейлюдями? — но все же подошла и учтиво протянула руку. Мистер Клейбери крепко и самодовольно пожал ей руку и спросил:

— Вы тут поблизости живете?

— Да, — сказал Гейр.

— Нет, — сказал Сири, который решил, что безопаснее всего будет по возможности не говорить великанам правды.

Джералд побагровел.

— Это мои гости, — сказал он поспешно и, пожалуй, слишком громко.

Мистер Мастерфилд сурово посмотрел на него. Джералд ответил вызывающим взглядом. Гейр понял, что они совсем не ладят. Он вздохнул, потому что это было в точности как у них с Гестом, только вот Джералд и мистер Мастерфилд были на удивление похожи, и это озадачивало. Может быть, даже слишком похожи — и поэтому не могли ужиться.

В неловком молчании они расселись вокруг высокого квадратного стола, где Сири в смятении обнаружил уйму странных приспособлений и маленьких серебряных посудинок. В комнату ворвалась сияющая тетя Мэри в сопровождении Бренды, которая бережно несла супницу. Тетя Мэри очень волновалась. Она непрерывно щебетала высоким громким голосом и забывала заканчивать фразы.

— Суп очень, — сказала она. — Только я забыла положить. Правда, в последнюю минуту. Так что, надеюсь, вы простите.

Настала долгая недоуменная пауза, пока Бренда обносила всех супом. Бренда тоже волновалась. Она пыхтела очень громко и тяжко, словно только что бежала. Джералд и мистер Мастерфилд раздраженно на нее косились, а мистер Клейбери выгнул шею, чтобы поглядеть на нее, и, судя по всему, решил, что ей нехорошо. «Пых, пых, пых», — шла вокруг стола Бренда, а Айна, Гейр и Сири беспомощно сидели, не зная, что делать — поднять дымящиеся миски и пить через край или взять одну из множества штучек для еды. Джералд поймал взгляд Айны и поднял тяжелую круглую ложку. Все с огромным облегчением взяли ложки и опустили их в суп, но от этого тетя Мэри только нахмурилась. Тогда все оставили ложки в мисках и стали ждать. «Пых, пых, пых», — шла вокруг стола Бренда, и казалось, что это никогда не кончится. Потом тетя Мэри и мистер Клейбери наконец взялись за ложки. После этого гости бдительно следили, чтобы ничего не делать, пока этого не сделает мистер Клейбери.

Однако эта неловкость меркла по сравнению с напряжением между мистером Мастерфилдом и мистером Клейбери. С самого начала было ясно, что они не ладят. Но при этом они притворялись друзьями. Мистер Мастерфилд обратился к мистеру Клейбери с широкой товарищеской улыбкой, которая громоздилась на его мрачном лице тяжело, словно валун на вершине Отхолмья, и спросил, много ли он этим летом рыбачил.

Мистер Клейбери, сияя напускным дружелюбием, покачал головой.

— Знаешь, Джерри, старина, совсем не было времени. Столько дел с водой, что некогда думать о рыбе. А ты?

— Ах, Джордж, ты все забыл, — свирепо улыбнулся мистер Мастерфилд. — Я же никогда не разделял твоей страсти к рыбалке.

— Да, я отрешился от прошлого, — просиял мистер Клейбери. — У человека с моим положением в обществе так много забот по службе, что некогда думать о давних временах.

Казалось, все, что говорит мистер Клейбери, было специально придумано так, чтобы подчеркнуть, какой он высокопоставленный великан. С каждым разом, когда мистер Мастерфилд подавал голос, его улыбка все больше и больше походила на свирепый оскал. Гейр волей-неволей вспомнил отца и дядю Орбана — все то же самое, но без великанского размаха. Самое странное было то, что веселым и открытым нравом, как у Геста, обладал, судя по всему, именно мистер Клейбери. А вел он себя как дядя Орбан, потому что рядом с мистером Мастерфилдом чувствовал себя маленьким. А мистеру Мастерфилду приходилось изображать веселье вопреки своей природе — ведь ему нужно было обязательно понравиться мистеру Клейбери. Но мистеру Клейбери он не нравился. И Айне, и Гейру было очевидно, что мистер Мастерфилд напрасно пригласил мистера Клейбери в гости.