– Бэт, то, что мы сегодня сделали, было важно. Нас было всего трое, и мы не можем спасти весь океан. Но подумай, как чувствует себя этот тюлень теперь, после освобождения от пластиковой петли. Мы начинаем массовое движение… – он остановился и поправил себя: – Движение взморника, – продолжил он с улыбкой. – Тюленю повезло, но и нам тоже. У нас есть идеальное видео, демонстрирующее то, что происходит там, в океане, и то, как люди могут помочь. Подумай об этом, когда будешь разрабатывать веб-сайт.

Бэт моргнула, пока Райдер говорил так страстно, с огнем в глазах, а его рука, удерживающая ее за плечо, была такой теплой. Еще немного – и он мог бы притянуть ее к себе.

Боже, очнулась она, о чем она вообще думала? Он был стар! Но он не выглядел старым и точно таким не казался. Он был энергичным, зажигательным, сильным. Ей хотелось броситься в его объятия и поцеловать его. Ее сердце колотилось. Она надеялась, что он не почувствует этого через ее руку. Ее одолевало множество чувств одновременно: волнение от того, что она делала что-то значительное, привлекательность этого пугающе гениального человека, возможность использовать ее собственные навыки и интеллект… и, возможно, унижение, если она потерпит неудачу.

Бэт сказала:

– Вы знаете, разные группы уже проводят здесь исследования по вопросам исчезновения взморника и качества воды.

– Отлично, – рассеянно сказал Райдер, взглянув на часы. Он убрал свою руку с плеча Бэт и выпрямился в кресле. – У меня встреча. Продолжай работать над этим. Этот тюлень оказал нам большую услугу. Вышли мне все по электронке.

– Конечно, – сказала Бэт, улыбаясь, и вышла из внедорожника.

Вернувшись в офис, Бэт была полна энергии. Она села в свое удобное кресло, достала блокнот с разлинованной желтой бумагой и начала составлять список. Она изучила свое видео с мужчинами и тюленем и решила, что оно действительно хорошее. В течение часа она работала в холодном напряжении, пока не остановилась, эмоционально потрясенная осознанием того, что ее дом, ее остров – своего рода канарейка в угольной шахте [13] для будущего побережья. Внезапно все стало очень личным.

Было странно и трудно читать ежедневные прогнозы погоды и смешивать эти новости со своими воспоминаниями о том, как она росла на острове. Она была так счастлива и иногда чувствовала себя виноватой за это счастье, потому что потеряла мать, – разве не должна она всегда грустить? Но мама умерла, когда она была совсем маленькой, и она не знала, что было нормальным, она не понимала, что потеряла. Ее отец был всем миром для нее, а она для него.

Ее отец любил остров. По выходным Мак брал ее с собой на прогулку по дикому пустынному барьерному пляжу Коската-Котью, который защищал гавань Нантакета от более диких вод Нантакет-Саунда. Он будил ее ранним воскресным утром, чтобы отправиться с ней в заповедники на необитаемых островах и присоединиться к группе орнитологов; он ездил на Коскату даже сквозь снежную бурю, чтобы она могла увидеть полярную сову, величественно восседавшую на вечнозеленом растении. Он научил ее, как обращаться с бостонским китобоем, как ловить рыбу, как ее потрошить и разделывать. Он рассказывал, как племена вампаноагов охотились на китов на каноэ и собирали дикую чернику и сливы на болотах, чтобы поддерживать здоровье зимой. Он брал ее вместе с друзьями на ночевки на близлежащем одиноком острове Такернак и показал ей все самые красивые дома на Мейн-стрит, когда-то построенные капитанами китобойного промысла. Он показал ей, что окружающая среда хрупка, история острова уникальна, а красота острова непревзойденна.

Бэт выросла, зная глубоко в своем сердце, которое не могло этого выразить словами, что она была частью острова. Она принадлежала ему.

И теперь, с появлением «Вопросов океана» и Райдера Хэйстингса, она увидела возможность помочь ему. Она была не в состоянии помочь своей матери, и хотя Бэт посещала столько курсов химии и естественных наук, сколько могла вынести, она знала, что никогда не станет человеком, который вылечит рак, тот рак, который забрал ее мать. Она никогда не зацикливалась на этом, она не могла контролировать прошлое. Но когда умер Аттикус, в Бэт поселилось чувство вины, которое тяготило ей сердце. Она не любила его так сильно, чтобы он смог полюбить свою жизнь. Никто не винил в этом Бэт, и она никогда ни с кем не говорила об этом, потому что рационально понимала, что не смогла бы спасти Аттикуса, даже если бы проводила с ним каждую минуту каждого дня. Но она была полна решимости сделать что-то жизнеутверждающее, что-то, что помогло бы, что имело значение.

И работа в «Вопросах океана» заставила ее поверить, что она может это сделать. И сделает.

Я делаю это, – подумала она, глядя на проделанную работу и видя все больше и больше комментариев под видео о тюлене на странице в интернете. Она распространяла информацию. По-своему она была частью чего-то большего, этого острова и вод вокруг него.

Но то, что она сделала, было только началом. Она создала страницы в соцсетях, и ей все еще нужна была помощь, чтобы создать веб-сайт. Она сделала так много, сколько могла, обходясь без технической помощи. Откинувшись на спинку стула, она задумалась, каким должен быть ее следующий шаг.

Джульетта проснулась рано – ее внутренние часы были настроены на рабочее время. Некоторое время она рассматривала свою комнату, комнату своего детства. Она так долго отсутствовала: сначала была в колледже, потом устроилась на работу в «Казам». Приезжая домой только на Рождество и на неделю летом, она не обращала внимания на свою спальню, но теперь ей было почти двадцать восемь, что в ее представлении означало, что ей почти тридцать, и вот она, одна в своей постели, разглядывала постер Эштона Кутчера на стене.

Что ж, на него было приятно смотреть.

На Райдера Хэйстингса тоже было приятно смотреть.

Она потянулась к телефону на прикроватной тумбочке. Вчера на ее сообщение об отмене ужина он ответил кратко: «Может, на следующей неделе?»

Она написала: «Я, наверное, буду на Нантакете».

«Я тоже», – ответил он.

С тех пор от него не пришло ни одного сообщения, да и с чего было им приходить, если она с ним не связывалась. Свяжется ли? Закрыв глаза, она вспомнила, как он целовал ее в своей «Тесле». То, что она чувствовала к Райдеру Хэйстингсу, когда они целовались, и то, что томилось у нее внутри во время поездки в Бостон, было глубже, чем когда-либо раньше. Было более объемным.

Ха, – сказала себе Джульетта, откидывая одеяло и садясь в постели. Более бредовым было бы правильное слово. Она всегда знала, что не хочет следовать традиционному пути – любви, браку, детям. Она всегда хотела изменить мир к лучшему, и, хотя «Казам» на самом деле не смог добиться мира во всем мире, она знала из комментариев на веб-сайте, что ее сообщения о собаках, с которыми жестоко обращались, которые были спасены и получили хороший дом, хотя бы на короткий момент, принесли много радости и веры в добро. Может быть, это было малозначительное событие, но оно все равно имело значение.