– Майки – болван, но иногда он очень прозорлив.

– Или мы слишком громкие, – возразила Мария.

– Да. И это тоже.

Я обнял её и сжал пальцами упругие ягодицы. Наклонился, прошептав на ухо:

– Именно поэтому твою попку я буду делать своей там, где тебя не услышит ни одна живая душа. Кроме меня.

Мария вздохнула. Её пульс участился.

– Хорошо, – согласилась она. – Но мне немного страшно, что ты просто разорвёшь меня на части.

– Я же не идиот. Разработаю твою сладкую дырочку так, что ты будешь умолять меня её трахнуть!

– Ты просто невыносим, – пробормотала Мария. – Возбуждаешь и заставляешь меня быть озабоченной.

– Это взаимно! – признался я.

Потом мы вышли и спустились в столовую. Рождественский стол был красиво накрыт. Жена и сын Майки сидели за столом.

А мой приятель торжественно вошёл в столовую, неся на круглом противне индейку.

Я рассмеялся, наблюдая за крупным Майки в кухонных рукавицах и фартуке.

– Майки, из тебя вышла отличная хозяйка! – подколол его я.

– Готовила моя Китти, – возразил Майки.

– Я ещё не доверяю Майки такую сложную работу, как приготовление индейки, – подхватила жена Майки. – Накладывайте себе еды, не стесняйтесь!

– Да! Прошлый раз папа поджарил индейку, как уголь! – засмеялся сынишка и уткнулся носом в тарелку, поймав возмущённый взгляд отца.

Ужин удался на славу. Сначала Мария стеснялась и разговаривала мало.

Но она была чертовски приятной в общении малышкой, поэтому быстро нашла общий язык со всеми.

Потом Майки меня утянул на кухню за пивом.

– Объясни-ка мне кое-что, бро! – сказал он.

Я понял, что разговора не избежать. Открыл пива и отхлебнул.

– Что ты хочешь, Майки?

– Ты должен был отжарить одну дырочку. Рядом с тобой сидит аппетитная тёлочка. Но это не Шерил. Кто это?

– Ха! – хмыкнул я. – Давал бы ты инструкции получше, приятель! Я шёл к той шалаве, про которую ты мне говорил. Нашёл домик с огромной трубой и залез в дом…

– И?

– Какого хрена ты не сказал, что таких домов в округе два?

– Оу! – присвистнул Майки. – Ты ошибся домом?

– Да, братец! Я заплутал во время бурана.

– Ха-ха! Удачно, я тебе скажу, заплутал, – понизил голос Майки. – Потому что эта малышка в сто раз лучше, чем Шерил. Симпатичная и сочная, кажется, забавная. И…

– И заткнись.

– Я понял, – хмыкнул Майки и подмигнул. – Она была не против кхе-кхе…

– У неё был типа-жених. Я проломил его головой окно в своём баре! – улыбнулся я.

Майки довольно заржал и хлопнул по плечу рукой.

– Знаешь, бро, сейчас ты выглядишь так, как будто на самом деле ожил. Но…

Приятель сделал паузу и начал пить пиво. Специально сделал паузу, говнюк, чтобы потрепать мне нервишки.

– Но что? – нетерпеливо спросил я.

– Но с одним ты прокололся, братец, – заявил Майки.

– Давай-давай научи меня жить! – сказал я и всё-таки прикрыл дверь на кухне.

Я сел за стол и внимательно посмотрел на приятеля. Майк сел напротив и подтолкнул в мою сторону тарелку с фисташками.

– Ты хотел одноразового секса и приключений. Судя по твоей довольной роже, ты получил всё! Но только эта малышка не из тех, с кем прокатывает перепихнуться и уйти в сторону…

Я молчал, щёлкая орешки. Было интересно, что ещё скажет мой друг.

– Да? – как можно более равнодушно спросил я.

– Да, братец. Ты смотришь и думаешь, ха, какая мелкая и смешная малышка! Но такие девчонки ломают парней вроде нас с тобой на «раз-два». Ты и сам не заметишь, как захочешь надеть ей на пальчик кольцо и закрыть ото всех.

– Угу! – саркастично усмехнулся я, стараясь игнорировать мысль о том, какое кольцо выбрала бы сама Мария.

– Не смейся, бро. Поверь, я знаю, о чём говорю! Ты мнишь себя крутым чуваком и бруталом до мозга костей. Но потом твоя малышка заявляет, что беременна, и ты чувствуешь, что вот-вот разревёшься как девчонка от счастья! А потом обнаруживаешь себя у плиты, колдующим над рецептом её любимых ржаных блинчиков, которые никак не желают жариться как надо. Они, твою мать, постоянно пригорают! – шумно возмутился Майки.

Приятель добродушно рассмеялся и отпил ещё пива.

– Ты, брат, очухиваешься только через несколько лет, сидя в кругу семьи. Внезапно понимаешь, что по уши увяз во всём том, что раньше называл дерьмом, которое тебе было абсолютно не нужно.

– Это было не очень умно. И я ни хрена не понял, что ты хотел мне сказать. Жалеешь о своей жизни? Так, что ли? – спросил я.

– Да ни хрена подобного! – возмутился Майки. – Я рад всему тому, что у меня есть. Ещё больше рад тому, что у меня появится дочурка. Чёрт побери, я чувствую, что после того, как она хлопнет меня по лысине своей крохотной ладошкой хотя бы один разок, я стану окончательным каблуком! Кажется, именно так ты меня называешь, да? И знаешь что?

– Что?

– Мне плевать! Я люблю свою семью и жутко вредную жену. Однажды я научусь не переводить кучу продуктов перед тем, как получить что-нибудь съедобное в итоге.

– Она заставляет тебя готовить? – хохотнул я.

– Нет. В том-то и сила этих девчонок. Они не заставляют тебя делать ничего из того, что ты потом с удовольствием делаешь. Тебе самому захочется радовать её и заботиться о ней каждый божий день.

Я прочистил горло и поднялся.

– Спасибо за проповедь.

– Эй! – окликнул меня Майки.

– Ну что тебе ещё, бревно в заднице? – нетерпеливо спросил я.

– Я рассказал тебе о том, как это бывает у добряков вроде меня. Но ты жутко упрямый осёл. Я знаю это лучше, чем кто-либо. Знаю, как ты плюёшь в лицо тем, кто искренне хочет помочь тебе и быть рядом. Ты мнишь себя медведем-одиночкой, Клаус. Ты можешь до последнего отпихивать помощь и всё остальное.

– Допустим. И что с того?

– Прежде, чем оттолкнуть, подумай, что тебе уже почти сорок. И шансы потискать не только своих сладких детишек, но и внуков уменьшаются с каждым прожитым годом.

– Да ты просто оратор года! Отлично толкнул речь, спасибо…

– Я не шучу, дубина Клаус Ольсен. Присмотрись к этой девчонке и…

– Обойдусь без твоих советов, ясно?

Майк хохотнул и смял пустую пивную банку, словно бумагу, между своих огромных ладоней.

– Мне ясно одно, Клаус. Ты уже на крючке, если даже начал корчить из себя великого мученика, лишь бы удержать девчонку около себя ещё немного.