Затем папа и мама тоже вручили мне маленькую коробочку. Должна признаться, что, как бы неблагодарно это ни выглядело, какая-то частичка меня подумала: «О нет, больше никаких украшений!» Хорошего тоже порой может быть слишком много. Но они оба улыбались мне в предвкушении, поэтому я улыбнулась в ответ и открыла крышку. К моему удивлению, в коробке ничего не было, кроме маленького сложенного листка голубой писчей бумаги. На нем было написано: «Дорогая Жози, твой подарок слишком велик, чтобы поместиться здесь. Ты найдешь его во дворе. С днем рождения, с любовью от мамы и папы XX».

Я сбежала вниз и увидела, что рядом с гранатовым деревом стоит изумительно красивый велосипед с корзиной на руле, украшенном ярко-красным бантом. Мой собственный Стальной Мустанг! Тогда я улыбнулась абсолютно искренне, потому что это был лучший подарок, который только можно себе представить, даже лучше, чем украшения!

Я обняла всех, и папа помог мне немного потренироваться, чтобы убедиться, что я все еще помню со времен Парижа, как ездить на велосипеде. Несколько раз пошатнувшись, я вскоре почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы опробовать его на тротуаре бульвара Оазо. А затем папа сказал, что у меня уже все достаточно хорошо и мне вполне можно кататься на нем по улицам, если я обещаю быть осторожной и не ездить по большим магистралям. Но в эти дни все равно не так много машин, потому что бензина не хватает, и почти все ездят на велосипедах или ходят пешком.

Нина была очень взволнована, увидев велосипед. Они с Кензой подарили мне пару кожаных туфель, которыми я восхищалась в медине в тот раз, когда была у них дома. Я сразу же надела их, а затем прокатила Нину на заднем сиденье нового велосипеда. Мы сможем использовать его для поездок в библиотеку, а наши книги будем класть в корзину.

Во второй половине дня мне предстоял урок с мисс Эллис, потому что мама сказала: «День рождения или нет – это не так важно. Главное – все должны быть образованными. Правда, мы просто немного почитали (без математики, спасибо дню рождения), а потом мисс Эллис тоже преподнесла мне подарок. Ее подарком стала большая книга под названием «Тезаурус», и она была полна интересных предложений по альтернативной, нетрадиционной, неортодоксальной, необычной, заменяющей лексике. Как вы понимаете, я уже использую его с пользой.

На обложке мисс Эллис написала: «Для Жози, которая любит слова. Наилучшие пожелания в твой тринадцатый день рождения от Дороти Эллис. 11 июня 1941 года».

А потом пришло время для моей вечеринки во дворе. Я пригласила Нину, Кензу, Феликса и его родителей. Он сказал, что они передают свои поздравления, но очень заняты и не смогут прийти. Из кармана он вытащил две маленькие палочки и протянул по одной мне и Нине. Я не сразу поняла, что это такое, а Нина догадалась. Она подула в один конец, и палочка издала звук, похожий на воркование горлицы. Это было так реалистично, что голуби на крыше заворковали в ответ, и все рассмеялись. Феликс объяснил, что пекарь показал ему, как их сделать, и у него есть третья, которую он сделал для себя. Это был еще один прекрасный подарок, потому что показывал, что Феликс задумался над рассказом Нины о брате и сестрах. Кроме того, он поможет мне всегда помнить счастливые времена, которые я провела в этом дворе со своими друзьями. Это заставило меня немного опечалиться, потому что напомнило: настанет день, когда мы покинем Нину и Кензу, и кто знает, увидим ли мы Феликса и его родителей в Америке, ведь это такая огромная страна. Кроме того, я сомневалась, что смогу взять велосипед с собой, когда мы уедем. Сначала это печалило меня, но потом я решила, что просто отдам его Нине, чтобы она тоже всегда помнила обо мне, и эта мысль снова взбодрила меня.

Кенза приготовила на мой день рождения самый вкусный чай и маленькие пирожные с корицей и миндалем под названием «Рога газели», плюс обещанный торт с прекрасной начинкой из амлы. Папа даже умудрился раздобыть несколько бутылок кока-колы для меня, Нины и Феликса, а взрослые пили мятный чай. Все очень хорошо провели время.

Итак, у меня был удивительный день, и теперь я чувствую себя очень усталой, но счастливой. Цепочка с жемчужиной, подаренная мне Аннет, лежит на тумбочке рядом трубочкой от Феликса, издающей воркование горлицы, а мои кожаные туфли от Нины и Кензы стоят рядом с кроватью и ждут, что я надену их утром. Мой велосипед внизу в холле.

Размышляя об этом, я предполагаю, что деньги от продажи нашего старого дома в Париже, должно быть, поступили, судя по очень щедрым подаркам от моей семьи и бутылке шампанского, которую мама и папа открыли сегодня вечером за ужином, чтобы, как они сказали, поднять тост за обеих своих девочек-подростков. Аннет тоже предложили целый бокал, а я сделала буквально пару глоточков.

Но даже несмотря на то, что мне теперь 13, должна признаться: я все еще предпочитаю лимонад.

Спокойной ночи.

Нас пригласили на ужин к Клодин. Накладывая макияж, я надеваю маску, которая придает мне уверенности, когда нужно находиться в социуме на подобных мероприятиях. Я невольно улыбаюсь: Жози сказала бы, что это будет Званый Ужин, с большой буквы З и с большой буквы У.

Я настолько погрузилась в ее дневник, что здесь, в доме, чувствую ее своим постоянным спутником. Она составляет мне компанию: ее живое присутствие, ее голос, который можно услышать, если достаточно внимательно прислушаться к тому, что скрывается за тишиной. В некотором смысле ее мир кажется более ярким, более реальным, чем мой. Хотя ее давно нет, она остается жизненной силой, в то время как я в этом доме – словно призрак, дрейфующий по пустым комнатам.

Я через голову натягиваю черное платье и застегиваю его, затем засовываю ноги в туфли на высоком каблуке. Это униформа, которую я ношу на любых официальных мероприятиях, связанных с работой Тома: безопасная, аккуратная, подходящая одежда. Платье висит немного свободнее, чем раньше, но туфли жмут сильнее. Полагаю, мои ноги слегка расползлись от того, что я так долго не носила ничего, кроме кроссовок. Зато в жару, когда я иду в библиотеку или в магазин месье Хабиба в Хабусе, в них гораздо удобнее.

Дом Клодин недалеко от нашего, но Том все равно отвезет нас туда на служебной машине, которая прилагается к его работе.

Сегодня все напоминает об этом корпоративном мире, который здесь, в Марокко, является эпицентром нашей эмигрантской вселенной. Дверь открывает экономка, которая берет мою накидку, а затем ведет нас наверх, в гостиную. Планировка дома очень похожа на нашу, только в большем масштабе и обставлена куда элегантнее. Мы входим в комнату, освещенную рассеянным светом люстры, и Клодин – идеальная хозяйка – втягивает нас в собрание, представляя на ходу. Ее муж Тео, один из руководителей компании, обладает наибольшим притяжением, собирая вокруг себя Тома и его коллег, они стоят, разговаривая о делах, с напитками в руках. Остальные разбиты на более мелкие группы, второстепенные спутники на внешних орбитах. Мэй зовет меня к дивану, где сидят она и Кейт, и я присоединяюсь к ним, благодарная за то, что вижу их дружелюбные лица. Я засовываю ноги под диван и незаметно снимаю туфли, на несколько мгновений высвобождая защемленные пальцы на ногах. Мэй представляет меня Сюзетте, женщине с волосами, покрытыми таким жестким лаком, что кажется, будто они не шелохнутся, даже если подует сильный ветер – шарки. Она одаривает меня быстрой улыбкой (если бы Жози была здесь, она бы заметила, что улыбка не совсем дошла до ее глаз), и я вижу, как ее взгляд оценивающе скользит по моему слишком свободному платью и слишком узким туфлям и как она мгновенно решает, что я не заслуживаю особого внимания. Она поворачивается к Мэй и Кейт, продолжая разговор о том, где в nouvelle ville можно сделать самый лучший маникюр. Я сжимаю пальцами ножку своего бокала, слишком хорошо сознавая, насколько уродливы мои собственные руки с обгрызенными ногтями и воспаленными участками там, где на коже образовались трещины.