– Ох, иди, сядь уже, – сказала она, – пока не слишком многие тебя увидели. Эгист, отведи Электру за стол и составь ей компанию. Или найди кого-нибудь вместо себя.

Эгист пошептал кому-то из своих, тот проводил меня за стол. Я села между ним и кем-то из его друзей, те праздно переговаривались, я отворачивалась или смотрела строго перед собой. Несколько раз устремляла взгляд на Диноса, но он не замечал моего присутствия. Подали многие блюда, произнесли утонченные речи. Вино текло рекой. Для многих гостей, казалось, память об убийстве моего отца поблекла. Но не для меня. Я наблюдала за беседой матери с Диносом, видела, как блестели у матери глаза, когда она рассказывала ему какую-то байку, я смотрела, как она, слушая его, излучает все свое обаяние, и думала об отце, пока тот не стал осязаемее, не присутствовал в этом зале яростнее, чем все эти люди, завороженные моей матерью, ее любовником и их властью.

В конце вечера я ухитрилась уйти, пока расходились остальные. Никто не заметил меня, и я добралась к себе в комнату.

Хотела я лишь одного: знака от отца и сестры, что мой брат все еще жив и вернется. Но я ждала времени спросить, ждала, пока не убедилась, пока не удостоверилась, что, произнеся его имя, не сотрясу воздух попусту.

Однажды я его прошептала. Произнесла это имя. Поначалу – тишина. Дальше я попросила подать мне знак, жив ли он. Встала у двери, чтобы меня точно не потревожили.

Но ничего, никаких знаков.

Позднее я вновь сходила на могилу к отцу. Не сомневалась, что дух сестры все еще со мной. Воздух был грозовой, свет – лиловый. Я ждала у могилы и пыталась приблизиться к духу отца так, как никогда прежде. И вот тогда-то, когда тяжелыми каплями пал дождь, я поняла, что́ произойдет.

Орест жив. Тогда я это поняла. Но он где-то в другом месте, в доме, где ему безопасно, где он защищен. До его возвращения пройдет время. Но увижу я его здесь, на могиле.

Он придет, было мне сказано, и придет вовремя. Мне нужно лишь ждать.

Камни, старательно отобранные, чтобы защищаться от собак из дома в долине, были тяжелы и не давали ускорить ход. Орест с Леандром двинулись в путь ранним утром. Они шагали, и Леандр, рассуждая о стратегии и тактике, так преисполнился пылом, что Орест понял: так он отвлекал их обоих от мыслей о Митре и старухе, о доме, который, что бы ни случилось, они, наверное, больше не увидят.

Приблизившись к месту, где их когда-то окружили собаки, Леандр с Орестом пошли еще осторожнее. Вскоре Леандр через каждые несколько шагов прикладывал палец к губам и знаками показывал, что нужно остановиться и прислушаться. Но доносились лишь прерывистая птичья трель и далекий рев волн, бившихся о скалы.

Достигнув дома, они увидели, что он необитаем, едва ли не в запустении. Замерли, глядя перед собой, а затем – по сторонам. Настороженно прошли по заросшей тропе к двери, Орест пытался услышать собак или коз, но – ничего. Дверь полусгнила и шатко закачалась на петлях, когда он ее толкнул.

Орест восстановил в памяти сцену: человек, его жена, псы, козы, общий дух сельской благости, которому он и его спутники вроде как угрожали. Задумался, чем здесь все закончилось, испугались ли тот человек с женой чего-то или же приняли неспешное осмысленное решение уйти.

Поскольку они предполагали, что на них нападут, что селянин спустит на них псов, как только заметит, и поскольку пришли они напряженные и чрезвычайно бдительные, пустота, которую Леандр с Орестом обнаружили, обернулась едва ли не разочарованием. На миг, перехватив взгляд Леандра, Орест почуял, что его спутник, ничего здесь не найдя, тоже огорчился.

Леандр поманил Ореста, дал понять, что им надо идти дальше. Сказал, что один мешок с камнями лучше бросить, но второй нести дальше – на случай, если на них по пути нападут какие-нибудь другие собаки.

Они двинулись к утреннему солнцу. Странно было вот что: никаких признаков жизни вокруг, вообще, если не считать лис в подлесках, кроликов и зайцев, бросавшихся в испуге наутек, треска сверчков и пения птиц. Дома, мимо которых они шли, либо были сожжены дотла, либо в руинах.

Орест не возразил бы, предложи Леандр вернуться в дом старухи, скажи он, что их странствие было полезной проверкой местности. Но Леандр, похоже, твердо вознамерился двигаться дальше.

* * *

– Безопаснее всего здесь лезть наверх, – сказал Леандр. – Вскоре, если будем держаться этих троп, с кем-нибудь столкнемся. В горах точно есть ручьи. Если беречь еду, какая у нас есть, еще на два-три дня хватит.

– Далеко ли до дворца? – спросил Орест.

– Трудно сказать. Но, я уверен, так идти лучше всего. Направление я понимаю по солнцу.

Орест кивнул. Он чувствовал, что время, которое они провели в доме у старухи, уже значило для Леандра мало что. Они там попросту были вместе. Сейчас он полностью сосредоточился на пути – и на том, чтобы путь этот оставался для них безопасным.

Они карабкались, а затем, найдя куропачьи яйца и дикие плоды, несколько часов отдыхали, после чего вновь пошли. Леандр время от времени поглядывал на небо, но часто казался неуверенным, куда держать путь. Ни одна тропа в горах не была прямой, и потому двигаться вперед в одном заданном направлении получалось с трудом.

Дворец – на равнине. Сколько бы ни взбирались и ни спускались они, до дворца все равно придется два или, может, даже три дня шагать по плоской безлюдной глухомани. Если им удастся найти жилое место, думал Орест, они смогут назваться и предложить некую награду любому, кто проводит до конца их дороги, – но их могут и вновь похитить.

Скалистый пейзаж сменился мягкими холмами, и Леандр, устроив ловушку, сумел поймать и убить кролика. У них с собой было чем развести огонь, и Леандру с некоторым трудом это удалось. И хотя оба проголодались, есть это мясо оказалось непросто, оно пригорело снаружи, а внутри осталось почти сырым.

Вновь подавшись в путь, они набрели на стадо овец и некоторое время стояли и слушали.

– Мы, возможно, гораздо ближе, чем нам казалось, – проговорил Леандр. – Или потратили целый день, двигаясь не в ту сторону. Придется идти вдоль долины.

Раз им попались овцы, Орест счел, что вскоре появится и деревня или поселение из нескольких домов, но пейзаж казался все более голым и безлюдным, свистел ветер, задувал в глаза песок.

– Мы приближаемся к морю? – спросил Орест.

– Не знаю, но по крайней мере мы в безопасности. Главное – быть начеку. За нами могут наблюдать, вот прямо сейчас.

Орест огляделся, осознавая, до чего они на виду и как легко при таких блеклых цветах и скупом свете кому угодно, даже целой ватаге людей, незримо следить и выжидать.

Им оставалось лишь идти дальше. Орест и не ждал от Леандра пояснения, что, как только дорога пойдет под горку, им придется найти укрытие, где ветер потише.

Когда ветер перестал свистеть, его сменил туман, явившийся поначалу вихрями и клубами. Солнце то прожигало дымку насквозь, и можно было всмотреться вдаль, но временами туман густел и обертывал их плотной пеленой, и тогда Оресту с Леандром приходилось держаться поближе друг к другу.