С осознанием того, кто он такой на самом деле.

Сзет попытался добраться к Далинару. Тьма поднималась все выше по его руке, и меч выпил последние остатки буресвета.

Во всем этом… был какой-то урок… не так ли? Должен быть. Нин… Нин хочет, чтобы он научился…

Сзет упал, продолжая держать меч, а тот вопил как безумный:

Уничтожь зло!

Маленькая Сияющая подбежала к нему. Она посмотрела в небо, где солнце скрылось за тучами. Потом взяла голову Сзета в свои руки.

– Нет… – попытался прохрипеть он. «Меч заберет и тебя…»

Она каким-то образом вдохнула в шинца жизнь, и меч охотно ее выпил. Глаза девочки широко распахнулись, когда черные вены начали прорастать, поднимаясь по ее собственным пальцам и рукам.

Ренарин не хотел умирать. Но, как ни странно, он ждал удара Ясны с открытой душой.

Лучше умереть, чем жить и видеть, что происходит с его отцом. Ибо он узрел будущее. Увидел своего отца в черных доспехах, воплощением мировой погибели. Увидел, как возвращается Черный Шип, ужасное бедствие с девятью тенями.

Воин Вражды.

– Он падет, – прошептал Ренарин. – Уже пал. Теперь он принадлежит врагу. Далинара Холина… больше нет.

Венли дрожала на равнине, около Вражды. Тимбре пульсировала в ритме умиротворения, но теперь затихла. В двадцати или тридцати ярдах от них фигура в белой одежде рухнула на землю, и к ней подбежала маленькая девочка.

Неподалеку от нее Далинар Холин – человек, который так долго сопротивлялся, – ссутулился, склонил голову, прижав одну руку к груди и дрожа.

Вражда в облике паршуна с золотым панцирем шагнул назад.

– Дело сделано, – заявил он, повернувшись к Венли и собравшимся Сплавленным. – У вас есть лидер.

– Мы должны следовать за одним из них? – спросил Тураш. – За человеком?!

У Венли перехватило дыхание. В этом тоне не было и намека на уважение.

Вражда улыбнулся:

– Тураш, ты последуешь, или я заберу то, что позволяет тебе жить вечно. Мне плевать на форму инструмента. Главное, чтобы он резал.

Тураш склонил голову.

Хрустнул камень под ногами приблизившегося осколочника в блистающем доспехе. Он нес в одной руке осколочный клинок, а в другой – почему-то пустые ножны. Забрало шлема было поднято, глаза воина горели красным. Он швырнул ножны на землю.

– Мне велели принести это тебе.

– Меридас, хорошая работа, – похвалил Вражда. – Абарай, можешь предоставить этому человеку подходящее вместилище для Йелиг-нара?

Один из Сплавленных шагнул вперед и протянул Меридасу небольшой неграненый дымчатый кварц.

– Что это такое? – спросил Меридас.

– Я исполняю свое обещание, – объяснил Вражда. – Проглоти его.

– Что?!

– Если желаешь обещанной власти, проглоти его – и попытайся взять под контроль того, кто придет следом. Но учти, что королева в Холинаре попробовала это и сила сожрала ее.

Меридас поднес самосвет к лицу, изучил, потом взглянул на Далинара Холина:

– Выходит, все это время ты разговаривал и с ним?

– Даже дольше, чем с тобой.

– Могу я убить его?

– Когда-нибудь, при условии, что я не позволю ему убить тебя. – Вражда положил руку на плечо ссутулившегося князя Холина. – Далинар, дело сделано. Боль прошла. Встань и займи место, для которого ты был рожден.

Каладин наконец вспомнил о Далинаре.

А по силам ли Каладину такое? Действительно ли он сможет произнести эти Слова? И по-настоящему в них поверить?

Сплавленные приближались. Адолин истекал кровью.

– Я…

«Ты знаешь, что нужно сделать».

– Я… не могу, – наконец прошептал Каладин, и слезы заструились по его щекам. – Я не могу его потерять, но… ох, Всемогущий… я не могу его спасти. – Каладин склонил голову и ссутулился.

Он не мог сказать этих Слов.

Он был недостаточно силен.

Сил обняла его сзади, и Каладин почувствовал, как ее мягкая щека прижалась к его шее. Спрен крепко сжала его в объятиях, а он разрыдался от своей неудачи.

Ясна занесла клинок над головой Ренарина.

Все надо сделать быстро и безболезненно.

Чаще всего угроза династии исходит изнутри.

Ренарина явно коснулась злая сила. Ясна поняла, что есть проблема, в тот самый момент, когда прочитала, что он предсказал Бурю бурь. Теперь ей надо быть сильной. Она должна поступить правильно, пусть иной раз это невыносимо тяжело.

Ясна приготовилась нанести удар, но тут брат повернулся и посмотрел на нее. По его лицу струились слезы; он взглянул ей прямо в глаза и… кивнул.

Внезапно оба сделались юными. Ренарин был дрожащим ребенком, который плакал у нее на плече из-за того, что его отец, похоже, не умел любить. Маленький братишка, всегда такой мрачный. Тот, кого не понимали, высмеивали и осуждали те же самые люди, которые шептали похожие вещи о Ясне у нее за спиной.

Принцесса застыла, словно стоя на краю обрыва. По храму пронесся ветер, а с ним прилетела пара спренов в виде золотых шаров, которые волнообразно двигались в потоках воздуха.

Она отпустила меч.

– Ясна? – спросил Айвори, вновь появившись в виде человечка, ухватившегося за ее воротник.

Она упала на колени и обняла Ренарина. Он заплакал, как бывало в детстве, и уткнулся лбом ей в плечо.

– Что со мной не так? – рыдал Ренарин. – Почему я вижу эти вещи? Мне казалось, я делаю что-то правильное с Глисом, но почему-то это все неправильно…

– Тише, – прошептала Ясна. – Мы найдем способ это одолеть. Что бы это ни было, мы все исправим. Мы каким-то образом все переживем.

Буря свидетельница, то, что он сказал про Далинара…

– Ясна, – вмешался Айвори, шагнув с ее воротника и обретая полный размер. Он склонился над нею. – Ясна, это правильно. Почему-то… правильно. – Спрен выглядел совершенно ошеломленным. – Смысла в этом нет, но так правильно. Как? Как такое возможно?

Ренарин отпрянул, его красные от слез глаза широко распахнулись.

– Я видел, как ты убиваешь меня.

– Все в порядке. Я не собираюсь этого делать.

– Но разве ты не видишь? Разве ты не понимаешь, что это значит?

Принцесса покачала головой и пожала плечами.

– Ясна, мое видение о тебе было неправильным. Значит, то, что я вижу… оно может быть ложью!

«Один».

Далинар прижал кулак к груди.

«Я так одинок».