я убеждена, во-первых, что О. в дневнике Харальда Олесена обозначает Оленью Ногу и, во-вторых, что именно Оленья Нога рыскал вокруг дома в синем дождевике. А еще я почти не сомневаюсь в своих выводах относительно того, кто он такой и где живет…

Ее слова совпадали с моей версией насчет Иоакима Олесена.

Последовало гнетущее молчание, которое продолжалось почти десять минут. Обед заканчивался. По иронии судьбы, Патриция растаяла, лишь когда нам принесли десерт — мороженое.

— Пожалуйста, прости меня, если я сегодня немногословна. Ты добился большого успеха. Убийца совсем рядом, и мы его нагоняем. Надеюсь, что завтра в это время все будет кончено, и я догадываюсь, кого арестуют. Но у нас по-прежнему нет ответов на несколько важных вопросов. Очень досадное положение — быть так близко и все же не совсем там, где хочется. Как ты, наверное, заметил, я терпеть не могу делать выводы, которые могут оказаться неверными. Поэтому позволь мне еще немного подумать над своей версией в ожидании завтрашних ответов.

Патриция снова задумалась; когда она заговорила, на ее лице застыло почти меланхоличное выражение.

— Как все грустно! Харальд Олесен столько сделал для страны и народа, и как герой Сопротивления и как член кабинета министров, и все же в последний год, после смерти жены и отставки, в его жизни преобладали тени из прошлого. А в последние месяцы он почти и сам превратился в человека-муху. Вокруг него вился целый рой таких же людей-мух; они испытывали по отношению к нему очень сильные чувства, связанные с прошлым, и у всех имелся мотив и возможности убить его. Более того, всех соседей Харальда Олесена, жильцов дома двадцать пять по Кребс-Гате, можно по разным причинам назвать людьми-мухами. Это в самом деле удручает.

Я перебил ее невеселые мысли вопросом, как она предлагает наконец закончить дело. К моему облегчению, она ответила мне гораздо более самоуверенно:

— К сожалению, некоторые жильцы дома двадцать пять по Кребс-Гате в день убийства видели что-то… вернее, кого-то, о ком, по разным причинам, не желают нам рассказывать. Необходимо все выяснить и устранить нескольких потенциальных подозреваемых. В идеале у нас останется единственный кандидат. Вот как мы поступим: завтра ты поедешь на Кребс-Гате со своим табельным оружием и двумя парами наручников. Сообщи, как только приедешь на место, и я скажу, с кем поговорить в первую очередь и какие задать вопросы. Либо после ответов тебе станет предельно ясно, кто убийца, и тогда ты немедленно его арестуешь, либо тебе придется перейти в следующую квартиру и задать новые вопросы. Снова звони мне, если у тебя появятся сомнения, что делать или что спрашивать.

Я посмотрел на нее недоверчиво:

— Сколько же квартир мне придется обойти, прежде чем я найду убийцу?

Патриция, словно извиняясь, пожала плечами:

— В худшем случае пять. В каждой из них может находиться убийца или, по крайней мере, человек, который утаивает важные сведения.

Я был очень рад, что мы вот-вот схватим убийцу, хотя предложенный Патрицией план мне не слишком понравился. Неожиданно в голову мне пришла интересная мысль, способная резко продвинуть дело, и я со смехом возразил:

— Все, что ты предлагаешь, довольно сложно. Кроме того, странно, когда ведущий дело следователь перед каждым следующим шагом консультируется по телефону с неизвестным другом. Допускаю, что завтра на месте преступления меня ждут разные сложности и партии, но давай сделаем одну практическую поправку…

Патриция бросила на меня настороженный взгляд. Впервые я очутился в игре на шаг впереди ее, и ей, как мне показалось, стало не по себе.

— Тебе придется поехать со мной!

Едва я произнес эти слова, дрожь сотрясла худенькую фигурку Патриции. Она долго смотрела на меня в упор из своего инвалидного кресла, не произнося ни слова. Я поспешил объяснить:

— Пойми, так не только лучше для всех. Твое присутствие совершенно необходимо. Могут возникнуть разные ситуации, и у меня просто не будет времени для того, чтобы звонить тебе по телефону. Более того, это вполне осуществимо практически. Андреасу Гюллестаду удается передвигаться по дому в своей инвалидной коляске, а ты чем хуже? Возьми с собой блокнот и ручку; скажем, что ты — моя секретарша, которая недавно получила легкую травму. Неужели тебе самой не хочется оказаться на месте событий и своими глазами увидеть людей, о которых ты столько думала всю прошлую неделю?..

Патриция долго сидела молча, что было для нее нехарактерно.

— Дело в том, что мне очень трудно придумать веский контр аргумент, — с серьезным видом произнесла она наконец. Потом к ней вернулась всегдашняя самоирония, и она горько усмехнулась: — К тому же у меня все равно нет других предложений на уик-энд… Хорошо, я поеду с тобой!

Я порывисто протянул руку, пока она не передумала. Рука Патриции дрожала, но была теплой и живой. Когда я добавил, что сначала ей, наверное, придется спросить разрешения у отца, она криво улыбнулась и заметила, что «предок» и так все время советует ей чаще куда-нибудь выбираться. Кроме того, он уже не вправе решать за нее, куда ей идти и с кем. Впрочем, она обещала «сообщить ему то, что ему необходимо знать».

Патриция настояла на том, чтобы я заехал за ней в машине без опознавательных знаков полиции. В ответ на мой вопрос, почему так важно последнее, она хихикнула и пояснила: если горничные и соседи увидят, как ее увозят в полицейской машине, они наверняка закатят вечеринку от радости… Вскоре она снова посерьезнела.

— Пожалуйста, поставь у входов в дом двух надежных вооруженных полицейских. Я по-прежнему не до конца уверена в том, кто убийца, но не сомневаюсь, что он или она — в высшей степени хладнокровная личность, способная на все. Не забывай: мы не только не арестовали убийцу, у нас также пока нет и орудия убийства…

На это нечего было возразить.

Иоаким Олесен по-прежнему казался мне самым вероятным кандидатом. На втором месте шла Сара Сундквист, хотя мне очень не хотелось верить, что убийца — она. Я не понимал, почему Патриция так настаивает на охране самого дома, ведь убийца не обязательно находится в нем!

— А давай я попрошу племянника и племянницу Харальда Олесена приехать в дом двадцать пять по Кребс-Гате, — предложил я. — Так сказать, увеличим шансы на счастливый исход дела… Пусть подождут в подъезде или в квартире сторожа на тот случай, если понадобится с ними поговорить.

Патриция ненадолго смутилась и вдруг снова расхохоталась:

— Теперь я понимаю, что ты имел в виду. «Счастливый исход» — как