Другие письма, передающие советы Кубрику и его поверенным в Лондоне, также перехватывали идеи главных футуристов, работавших в то время, и они также были критичными относительно последнего взгляда на фильм. Как побочный продукт поисков Кубрика и Кларка, их мозговых напряжений относительно научной и технологической точности, голливудское производство с огромным бюджетом трансформировалось в огромный исследовательский и экспериментальный центр. Длительная кампания Ордуэя и Караса по привлечению к участию ведущих технологических фирм Америки, часто в обмен на размещение их логотипов на съемочных площадках и упоминаний этих фирм во время промоушна, принесла свои плоды.

Выборочное исследование их писем только в июле 1965 года говорит о том, что они покрывали такие разнообразные темы, как анабиоз млекопитающих, дизайн космических костюмов, лунные карты, фотографии Луны из крупнейших обсерваторий, ядерные силовые установки, коммуникационные системы разных типов, информация о Юпитере, Сатурне и их спутниках и кольцах, фотографии Земли с аэростатов, ракет и спутников и бесконечное количество других тем. Кроме IBM к их исследованиям подключались сеть отелей «Хилтон», ручки Паркер, международная авиакомпания Pan American, Hewlett-Packard, Лаборатории Белла, Armstrong Cork, Seabrook Farms, Bausch & Lomb и Whirlpool. Число компаний-консультантов в конце концов превысило 40.

Летом 1965 года Кубрик получил два детальных отчета от Лабораторий Белла, написанных Майклом Ноллом, пионером цифрового искусства и 3D-анимации, и теоретиком передачи информации Джоном Робинсоном Пирсом – создателем термина транзистор и главой команды, которая построила первый спутник связи. Они посоветовали сделать для коммуникационной системы «Дискавери» множество «достаточно больших, плоских и прямоугольных» экранов так, чтобы «не было никакого намека на массивную глубину оборудования позади них». Тогда плоских экранов, конечно, не было, по крайней мере вне кинотеатров.

Введение таких экранов на съемочные площадки дало «Одиссее» футуристический лоск, а также пугающее предсказывающее современное ощущение даже в наши дни. Небольшой совет от двух лучших умов бизнеса помог нарисовать в фильме провидческий портрет нашего будущего, опирающегося на экраны.

По мере того как концепция Кубрика относительно роли Афины в сюжете развивалась, общение его советников в IBM начало намекать на трансформацию компьютера из надежного, но довольно глупого помощника команды во что-то более сложное. Предположения Нойеса и команды, что экипаж может физически перемещаться по Афине, также давали некоторые возможности, по крайней мере, к одной из таких возможностей Кубрик перешел от своего первоначального отторжения. Речь идет о конфликте, составляющем суть драмы, – 20 августа режиссер уже размышлял, что Афина станет причиной смерти одного из членов экипажа, находящегося в анабиозе, В. Ф. Камински[7].

24 августа (в этот же день Кларк поставил под сомнение нужду в том, чтобы оставлять бодрствующую часть команды в неведении относительно цели экспедиции) Ордуэй написал сдержанное письмо члену руководства IBM Юджину О’Риордану. В тоне, обозначающем необходимость точной информации, но тщательно продуманном, дабы не вызывать тревогу в корпорации, он просил совета насчет «квазинезависимых» действий, которые «предположительно могут осуществляться» компьютером космического корабля. «Что если заглянуть в будущее, в 2001 год, – писал Ордуэй, – как вы думаете, к тому времени компьютеры будут способны мыслить или говорить что-то от себя и действовать, отклоняясь от строго программного кода?»

До этого момента сотрудничество с IBM основывалось на соглашении, что логотип компании будет виден на разных гаджетах в фильме, и действительно, так оно и есть – логотипы повсюду, включая похожий на iPad планшет на «Дискавери». К октябрю «немного ипохондрические» симптомы Афины ухудшились до такой точки, что к отправлению готовилось другое письмо на имя О’Риордана. В этот раз Ордуэй информировал его о том, что «Дискавери» «развился» в «значительно более экспериментальное транспортное средство, чем виделось изначально». Несколько «интересных сюжетных линий» будет вероятно вовлечено в процесс, в том числе поломанное оборудование. «Вообще мы не хотим представлять оборудование IBM в таком свете», написал Ордуэй. Поэтому они решили написать на компьютере «Дискавери» «экспериментальное исследование» и записать лишь его номер и название государственного агентства – спонсора.

Новое имя, которое придумали Кубрик и Кларк, сочетало в себе два термина, обозначающих эвристически запрограммированный алгоритмический компьютер. Слова, стоящие за акронимом, и, может быть, и сам акроним, изначально были предложены Марвином Минским, сооснователем Лаборатории искусственного интеллекта в Массачусетском технологическом институте. «Эвристическими, конечно, являются практические правила. Приемы или техника, которая может работать над проблемой и зачастую работает, но не гарантированно, – прокомментировал Минский в 1997. – Алгоритмичность вводит аксиоматические правила, например, если А, то В, из А следует В. ХЭЛ должен был иметь лучшее от этих двух миров». Эта двойственность между алгоритмом и эвристикой – между догматическими правилами и интерактивным путем проб и ошибок – уже намекала на возможность основного конфликта, который испытает ХЭЛ, когда его попросят скрыть реальную цель экспедиции от экипажа корабля[8].

12 октября ХЭЛ еще по-прежнему назывался Афиной, но Кларк намекнул на раскрывающиеся перед ними возможности в записке Кубрику: «Если мы захотим, мы может сделать “несчастный случай” неотъемлемой частью нашей темы, а не просто эпизодом, вставленным для поднятия уровня тревожности. В конце концов, наш сюжет – это поиск истины. Действие Афины показывает, что происходит, когда истину скрывают. Мы должны деликатно подчеркнуть это в подходящий момент». Внутренний конфликт компьютера, которого попросили соврать экипажу, будет более имплицитно выражен в романе Кларка, чем в фильме, хотя, определенно, это появится в позднейших набросках сценария, а также в диалогах, которые Кубрик снимет, но не будет использовать.