– Слушаю, – сказала она нехотя.

– Нужно выяснить, с какой целью и куда отправлен спейсер «Ра». Вы ведь не станете отрицать, что он в рейде?

Сердце невольно сжалось. Резидент Знающих не просто проверял компетентность командора Погранслужбы, но давал понять, что имеет связи в контрразведке.

– «Ра» принадлежит подразделению «Сокол», которое расформировано.

– Мы знаем.

– У меня нет больших связей в этих структурах, но я постараюсь выяснить.

– Будет очень любезно с вашей стороны. Сообщите нам, когда станет что-нибудь известно, код связи прежний.

– Хотелось бы получить от вас нечто большее, чем слова благодарности.

Дракон мигнул.

– В качестве аванса ваш счёт пополнится в ближайшее время.

Ярослава презрительно повела рукой.

– Я обеспечена. Мне обещали другое. Мне обещали знакомство с прямыми представителями вашего народа, чтобы я могла выразить своё почтение и получить удовольствие общаться не с людьми, а с великими мыслящими!

– Хорошо, мы позвоним.

Дракон растаял. По кабинету рассыпались звоночки отбоя консорт-связи.

Ярослава расслабилась.

Знающие-Дорогу имели доступ почти ко всем силовым структурам Федерации, но работали они с людьми, вселяя в них «души» своих агентов, а из них редкие индивидуумы не делали ошибок. Надо было срочно искать способы оставлять их в живых при задержании, потому что другого варианта получения информации о деятельности системы Вируса пока не существовало. И все жё, кто ты, господин резидент? Кто научил тебя говорить так гладко и обтекаемо? Ведь это речь дипломата со стажем, а не генерала полиции. Кого из дипломатов мы знаем?

«Жанну Будрис, – вдруг отозвался терафим. – Жену директора ФСБ. Она профессиональный дипломат, два года назад ушла из министерства иностранных дел Балтии и возглавила СУБО».

Ярослава сглотнула.

«Боже мой, Волх! Ты так никогда не разговаривал!»

«А я не только секретарь, Ярослава Никитична, – мягко рассмеялся терафим. – Я имею некоторое отношение к МККЗ».

«Ты?!»

«Что, не подхожу по размерам?» – снова рассмеялся тот, кого она считала личным чип-секретарём.

Расстояние между массивом звёзд Квинтуплета и собственно балджем Млечного Пути, окружённым кольцом звёзд, не видных с Земли из-за облаков пыли, скрывающих центр галактики, не превышало ста световых лет, но «Непобедимому» всё же пришлось остановиться ещё раз, на расстоянии примерно в сорок световых лет, чтобы понять, как действовать в случае получения «пинка пониже спины», родственного тому, что получила экспедиция у звёзд Квинтуплета.

Корабль трижды пытался пройти невидимый барьер, мешающий ему приблизиться к нужной звезде, и трижды оказывался развёрнутым кормой к этой звезде. Что говорило, во-первых, о нежелании обитателей местного космоса общаться с землянами, во-вторых, о технических возможностях первых и отсутствии таковых у последних.

Кольцом звёзд ту структуру, которая окружала балдж, можно было назвать лишь условно, оно скорее представляло собой сферу, в которой насчитывалось около трёх сотен звёзд – старых красных гигантов с возрастом от десяти до двенадцати миллиардов лет. Со стороны Солнечной системы их опять же скрывали пылегазовые облака, поэтому впервые они были открыты в конце двадцать третьего века, после того как к ядру Галактики люди послали первую экспедицию. Именно эти звёзды, подобранные как специально по массе, размерам и светимости, и являлись колыбелью цивилизаций галактоидов, объединившихся в Большое Кольцо, о которых люди знали только то, что они существуют.

Млечный Путь, звёздный дом человечества, представлял собой спиральную галактику, обладающую баром – перемычкой, связывающей спиральные ветви и имеющей утолщение посредине – балдж, плотное сферическое облако звёзд, окружающее центр галактики, плотность звёзд в котором составляет около пяти тысяч звёзд на кубический парсек[26]. Расстояния между ними невероятно малы – по космическим меркам, от световой недели[27]до одной десятой светового года. Поэтому космос в ядре представляет собой сверкающее огнями пространство, напоминающее кипящую пузырчатую лаву.

Астрономы двадцатого века утверждали, что в этом центре, в направлении на созвездие Стрельца, находится чёрная дыра массой до одного миллиона солнц. На самом же деле оказалось, что в центре Млечного Пути расположены сотни чёрных дыр с разными массами. Одна из них являлась главной в этом скоплении – массой более четырёх миллионов солнц, вокруг неё вращалась чёрная дыра поменьше – массой около десяти тысяч солнц, остальные, массой от полутора до пяти масс солнца, образовывали своеобразный рой чёрных дыр, по каким-то неведомым причинам не сливающихся друг с другом.

Конечно, этот давно «вскипевший котёл» звёзд, потоков яростного излучения, горячей пыли и чёрных дыр был интересен исследователям и как ансамбль физических объектов, но экспедиция землян искала здесь настоящих братьев по разуму, будущих союзников в борьбе с Вирусом, и на физические процессы в балдже не обращала внимания.

Лишь Шапиро однажды заметил, что кипение энергии в ядре не является естественным, по сути это реактор, энергию которого используют галактоиды, и спорить с ним никто не стал.

«Непобедимый» приблизился к центральному сгущению звёзд через неделю после старта с Луны. Набрал скорость, равную трети световой, и лёг в дрейф, направив во все стороны окуляры и антенны систем наблюдения, анализируя состояние среды и приходящие отовсюду потоки излучений.

Плотность излучений даже на краю балджа была таковой, что жизнь, подобная земной, не говоря уже о биологической форме разума, не имела даже шанса появиться на планетах, так как ни одна атмосфера не способна была защитить её от пронизывающих пространство потоков энергии.

Но одно дело – жить вдали[28]от кипения звёздного огня и рассуждать о носителях разума, другое – добраться к сгущению звёзд и ощутить их безжалостный пламень, пробивающий атмосферы планет насквозь и не позволяющий зародиться даже бактериям. Только здесь, в колоссальной плавильне солнц, Шапиро до конца осознал, что ни человека, ни существ, похожих на него, они не встретят. Планет в ядре Млечного Пути было на порядок больше, чем самих звёзд, но жизнь, подобная земной, появиться на них не имела возможности.

На второй день после выхода из «суперструны» начальник экспедиции снова собрал группу для выработки решения, но не в кают-компании, а в зале визинга, располагавшемся под куполом корабля.