— Проходи, Модест, но соловьем не заливайся, им сейчас не до тебя.

Клещов переступил порог и исподлобья стрельнул взглядом по Дулепову и Сасо. Оба были оживлены, а их лица раскраснелись. Обычно чопорный японец сегодня не походил на себя, громко говорил и раскатисто смеялся. Разгадка стояла на столе — бутылка коньяка была наполовину пуста.

«С чего бы так веселиться? А-а, понятно, Гном засветился, — смекнул пройдошливый Клещов и приободрился. — Значит, не все потеряно. А Долговязый? Ну, нет! Я не пер напролом, матерый волчище за версту мог почувствовать опасность и тогда ищи-свищи ветра в поле. Вот за это Азолий точно башку снес бы», — решил Клещов придерживаться этой позиции и доложил:

— Господин полковник, имею честь…

— Модест, давай без солдафонства, — барственно махнул рукой Дулепов.

— После того как объекта Гнома нам передали под наблюдение, я, памятуя ваше указание об особой важности задания, работу вел с дистанции и применял комбинированные…

— Ближе к делу, Модест, — торопил тот.

— За ним зафиксировано два заслуживающих внимания контакта. Первый имел место на выходе из антикварной лавки на набережной. Объект — русский, взят в проработку. Информации о нем пока нет, хлопцы еще не вернулись с задания. Второй произошел на бульваре, неподалеку от летних павильонов. Можно сказать, что, встречи, как таковой, не было. — И тут Клещов решил подыграть себе. — Но я дал команду хлопцам зацепить Долговязого.

— А почему Долговязого? — оживился Дулепов.

— Гном ему по яйца будет.

— Да погоди, Модест, со своей яичницей. Что за птица и откуда?

— По обличью и одежде — русский, но не из тех, кто жопой костыли в шпалы на железке забивает. Из барчуков. Я их породу за версту чую.

— Мы не на охоте. Кто такой? — торопил Дулепов.

Клещов скосил глаза на Сасо. Тот превратился в слух.

«Значит, японцам ничего неизвестно о Долговязом», — догадался он и заговорил скороговоркой:

— Объект работал со знанием дела. Маршрут выбрал с умом. На набережной в такое время хвост светится, как красный фонарь над борделем мадам Нарусовой. Сошлись они на тропке, что отходит от боковой аллеи. Контакт был моментальный. Потом хлопцы Ямагато продолжили работу по Гному, а мы повели Долговязого. Он рванул к центру города, голову даю на отсечение, что нас не заметил, в конце улицы шмыгнул в подворотню. Я не стал устраивать гонки, чтобы не вспугнуть объект, — смолк Клещов и с опаской ждал реакции.

Лицо Сасо оставалось непроницаемым, а в глазах Дулепова вспыхнули огоньки. Клещов сжался, так как хорошо знал, что за этим последует. Но тот потрепал его по плечу и заявил:

— И хорошо, что не вспугнули. Главное, что засветился Гном, а этот, как ты говоришь, Долговязый от нас не уйдет. Не так ли, господин Сасо?

Японец кивнул головой. Дулепов, подталкивая Клещова к двери, прошипел на ухо: «В следующий раз за такую работу яйца оторву!». И уже громко потребовал:

— К вечеру на стол подробный рапорт на Гнома и Долговязого.

— Слушаюсь, — промямлил Клещов и, как ошпаренный, вылетел в приемную.

Ясновский злорадно посмотрел на его бурую физиономию, ухмыльнулся и с ехидством спросил:

— Ну, как банька, Модест? Может, холодного пивка для рывка?

Клещов ожог ротмистра испепеляющим взглядом. В душе он готов был разорвать на части этого надушенного павлина, но, молча, проглотил обиду и отправился писать рапорт.

Дулепов возвратился к столу и потянулся к бутылке.

— Нет-нет! С меня хватит, — отказался Сасо.

— Как хотите, а я выпью. Недопитый коньяк все равно, что знойная женщина, брошенная в постели.

— Вам виднее, — хмыкнул японец и, поднявшись с кресла, объявил: — Мне пора, надо собраться с мыслями и наметить план дальнейших действий. Появление Долговязого — лишнее подтверждение того, как это говорится у вас русских, что попали в самое яблочко. Жаль, конечно, что ушел…

— А, может, оно и к лучшему, — не стал развивать больную тему Дулепов. — Главное, что мы не засветились. Дальше дело техники, кинем все силы на Гнома. Рано или поздно, но Долговязый всплывет, а за ним и резидент.

— Не будем загадывать, Азолий Алексеевич, Гном и Долговязый — это хорошо, но надо искать и другие подходы к резиденту, — не был столь категоричен Сасо.

— Отдайте мне Люшкова — и дело закрутится! Красные за ним давно охотятся.

— Хорошо. Я дам команду.

— И еще. Подкиньте деньжат, а то на этого жеребца наших не хватит, — закинул удочку Дулепов.

— Присылайте счета, оплатим, — закончил разговор Сасо, надел шляпу и вышел из кабинета.

Дулепов в одиночестве допил коньяк и затем зычно гаркнул:

— Ротмистр!

Ясновский показался в дверях.

— Не застоялся? Погарцевать не хочешь? — спросил Дулепов, и его физиономия расплылась в ухмылке.

— Вроде не жеребец, — хихикнул ротмистр и расслабился.

— Вот им и поработаешь, — усмехнулся Дулепов и полез в сейф, достал пачку денег и, бросив на стол, сказал: — Забирай, тут на неделю хватит пошататься по кабакам и борделям.

Брови Ясновского поползли вверх.

— Знаю, что не охоч ты до женского полу. Водку жрать и баб щупать придется Люшкову, а тебе смотреть, чтобы эта скотина раньше времени с копыт не свалилась.

— Люшкову?! — изумился Ясновский.

— На него будем ловить резидента.

— Резидента? А если Люшкова раньше шлепнут?

— Не должны! А ты тогда на кой хрен нужен?

Ротмистр замялся.

— Что не понятно, Вадим? — нахмурился Дулепов.

— Можно вопрос?

— Давай.

— С голодухи Люшков накинется и на водку, и на баб, но потом смекнет. И как тут быть?

— Резонно. И что на ум приходит?

— Так с ходу и не скажешь, больно он ушлый, на мякине не проведешь.

— Иди от жизни. Мы ищем их резидента. Так?

— Да.

— Вот пускай и помогает.

— Как? — не мог понять Ясновский.

— Скажешь, что в Харбин направили связника из Управления НКВД по Дальневосточному краю.

— Точно! Он же там служил!

— Соображай дальше, Вадим.

— Ну, вы и голова, Азолий Алексеевич. Ничего не скажешь, хитро придумано! — восхитился он.

— Что есть, то есть. Тридцать лет за красной сволотой гоняться — это тебе не геморрой в кресле высиживать, тут и задница начнет думать, — снисходительно произнес Дулепов и поторопил: — Забирай деньги и гони за Люшковым.