Он проверил, как идет перекачка, затем встал и провел лучиком по стенам. На одной было несколько фотографий в рамках. На большинстве была запечатлена Мими с какими-то красавцами. На одной он увидел молодую Мими в кафие на плечах. Снимок был сделан на фоне пирамид Гиза. Они, как и ее лицо, были цвета охры от заходящегося солнца – Мими, поклонница Новой эры, пытающаяся спасти мир от уничтожения силой позитивного мышления.

Вторая фотография привлекла внимание Габриэля – голова Мими лежала на зеленой подушке, и она смотрела прямо в аппарат. Щекой она прижалась к лицу мужчины, притворившегося спящим. Глаза его закрывала шляпа, так что видны были лишь нос, рот и подбородок, но Габриэль знал, что специалистам-физиономистам этого достаточно для идентификации. Габриэль вытащил из сумки герра Клемпа маленькую цифровую камеру и сделал с этой фотографии снимок.

Подойдя к письменному столу, он увидел, что перекачка закончена. Он вынул диск из компьютера и выключил его. Затем взглянул на свои часы. Он пробыл в квартире семь минут – на две минуты дольше, чем планировал. Он бросил диск в сумку, затем подошел к входной двери, постоял с минуту, удостоверяясь, что на лестничной площадке никого нет, и вышел из квартиры.

На лестнице никого не было, как и в вестибюле, кроме нубийца-привратника, пожелавшего Габриэлю приятного вечера, когда тот проходил мимо него на улицу. Киннелл, олицетворение безразличия, сидел на капоте своей машины и курил сигарету. Как хороший профессионал, он смотрел в землю, пока Габриэль, свернув налево, направлялся к мосту Тахрир.

На другое утро герр Клемп заболел. Мистер Катуби, получив крайне неприятное описание симптомов во всех подробностях, изрек, что это бактериальное заражение, и предсказал, что болезнь будет тяжелой, но недолгой.

– Каир предательски отнесся ко мне, – жаловался герр Клемп. – Я был так очарован этой столицей, а она отплатила мне местью за доброе отношение.

Предсказанное мистером Катуби быстрое выздоровление оказалось ошибкой. Буря, разразившаяся в кишках герра Клемпа, не утихала много дней и ночей. Были призваны доктора, были прописаны лекарства, но ничто, казалось, не действовало. Мистер Катуби отбросил свои недобрые чувства к герру Клемпу и принял на себя ответственность за его выздоровление. Он прописал больному проверенное временем лекарство – вареный картофель с лимонным соком и солью – и трижды в день самолично приносил это варево.

Болезнь смягчила характер герра Клемпа. Он мило держался с мистером Катуби и даже извинялся перед горничными за безобразное состояние своей ванной комнаты. Порой, заходя к нему в номер, мистер Катуби обнаруживал герра Клемпа в кресле у окна – он сидел там и устало смотрел на реку. Однако большую часть времени апатично лежал на кровати. Сглаживая скуку своей затворнической жизни, он слушал по своему приемнику музыку и «Новости» на немецком языке через крошечные наушники, чтобы не тревожить других постояльцев. Мистер Катуби обнаружил, что ему недостает старого Иоханнеса Клемпа. Иной раз он посматривал со своего поста в вестибюль, и ему так хотелось увидеть вздорного немца, шагающего по мраморному полу, хлопая по ногам фалдами.

Однажды утром, ровно через неделю после того, как герр Клемп заболел, мистер Катуби постучал в дверь его номера и, к своему удивлению, услышал сильный голос, приказавший ему войти. Он вложил свой ключ в замок и вошел. Герр Клемп укладывал чемоданы.

– Буря окончилась, Катуби.

– Вы уверены?

– Настолько, насколько можно быть уверенным в подобной ситуации.

– Мне очень жаль, что Каир так плохо к вам отнесся, герр Клемп. По-видимому, ваше решение продлить свое пребывание было ошибочным.

– Возможно, Катуби, но я никогда не живу прошлым и вам не советую.

– Это арабская болезнь, герр Клемп.

– Я не страдаю этим недугом, Катуби. – Герр Клемп поставил в сумку свой коротковолновый приемник и закрыл молнию. – Завтра будет новый день.

В тот вечер во Франкфурте шел дождь – пилот многословно и ясно сообщил об этом. Он сказал про дождь, когда они все еще были на земле в Каире, и дважды во время полета довел до их сведения нудные подробности. Габриэль для разнообразия вслушивался в настырный голос пилота, чтобы не смотреть все время на часы и не считать, сколько еще осталось времени до очередного массового убийства Халедом невинных людей. Они подлетали к Франкфурту, и он, припав головой к стеклу, стал смотреть, когда появятся первые огоньки на юге германской равнины, но видел лишь черноту. Самолет нырнул в облако, и окно залили горизонтальные потоки дождя, а Габриэль в этих текущих каплях увидел команды Халеда, выдвигающиеся на позиции для нанесения очередного удара. Затем вдруг появилась взлетно-посадочная полоса – широкая полоса полированного черного мрамора медленно стала подниматься им навстречу, и они сели.

В аэропорту Габриэль подошел к телефонам и набрал номер компании по грузоперевозкам в Брюсселе. Он назвался Стивенсом, одной из фамилий, какими пользовался для телефонных переговоров, и попросил соединить его с мистером Парсонсом. Послышалась серия щелчков и шумов, затем женский голос, далекий, со слабым эхом. Габриэль знал, что ответившая ему девушка сидит на бульваре Царя Саула на контроле операций.

– Что вам нужно? – спросила она.

– Опознать голос.

– У вас есть запись?

– Да.

– Качество?

Габриэль на иврите, который ни один прослушиватель не мог бы понять, вкратце сообщил девушке, какой техникой он пользовался, чтобы уловить и записать голос.

– Проиграйте, пожалуйста, пленку.

Габриэль нажал на «Воспроизведение» и поднес свой магнитофончик к трубке. Мужской голос, безупречный французский язык: «Это я. Позвони мне, когда сможешь. Ничего срочного. Чао».

Он опустил магнитофончик и приложил трубку к уху.

– У нас ничего похожего нет.

– Сравните с неопознанным голосом на пленке шестьсот девяносто восемь дробь Д.

– Подождите. – И через минуту: – Совпадают.

– Мне нужен номер телефона этого человека.

Габриэль определил второй номер, затем нажал на «Воспроизведение» и снова поднес магнитофончик к телефону. Мими Феррере звонила за границу с телефона в своем кабинете. Когда она набрала последнюю цифру, Габриэль нажал на «Паузу».

Женщина на другом конце линии повторила номер: 00 33 91 54 67 98. А Габриэль знал, что 33 – код Франции и 91 – код Марселя.

– Прокрутите это, – сказал он.

– Подождите.

Через две минуты женщина сказала:

– Этот телефон числится за месье Полем Вераном, бульвар Сен-Реми, пятьдесят шесть, Марсель.

– Мне нужно опознать еще один голос.

– Качество?

– Такое же, как и первый.

– Прокрутите запись.

Габриэль нажал на «Воспроизведение», но на этот раз голос заглушило объявление на немецком языке, загрохотавшее из громкоговорителя над его головой: «Achtung! Achtung!»[28]Когда громкоговоритель умолк, Габриэль снова нажал на «Воспроизведение». На сей раз голос – а это был женский голос – звучал отчетливо: «Это я. Где ты? Позвони, когда сможешь. С любовью».