– Итак, мы медленно подошли к вопросу: при чем тут моя ДНК.

– ДНК обнаружили на ноже, который лежал при входе в бункер. Нож был запакован в целлофановый пакет.

– А раньше Линчеватель оставлял орудие убийства с ДНК на месте преступления? – уточнил Бирк, глядя Эрике в глаза.

– Нет, – выпалил за нее худощавый мужчина.

Она показала фото, на котором был заснят нож в пакете.

– Странное отступление от правил. Зачем ему оставлять нож?

Эрика хотела ответить, но коллега ее снова опередил:

– Мы думаем, что он хочет, чтобы мы знали, кто он. Хочет заявить о себе. Ему, как и другим серийным убийцам, нужна слава.

– Возможно, если это один человек, но вы только что сказали, что это группа. Для группы такое поведение не свойственно. Если все это время они действовали инкогнито, верша тайный суд, зачем сейчас заявлять о себе таким хитроумным способом? Они не могли знать заранее, что местные жители вскроют бункер. Да и то, что ДНК сохранилась, это чудо. Скорее Линчеватель, как и всегда, выбрал идеальное место, чтобы скрыть свою жертву навечно от людских глаз. Вы не отрабатывали версию, что кто-то намеренно подкинул вам улику? Кому-то нужно, чтобы вы его нашли.

Эрика бросила красноречивый взгляд на коллег, Бирк понял, что она тоже высказывала такое предположение.

– Вы так говорите, потому что ДНК вашего родственника была найдена на месте преступления? – съехидничал худощавый детектив.

Вместо ответа Бирк полез во внутренний карман пиджака и протянул Эрике свернутый лист:

– Я составил список всех родственников мужского пола, как вы просили.

Эрика раскрыла аккуратно сложенный листок и пробежалась глазами по немногочисленным именам и фамилиям семейства Бирк. Она подняла на Расмуса удивленные глаза.

– Здесь все, о ком я знаю.

– Всего трое мужчин? – ее лицо стало жестким, взгляд, как буравчик, сверлил доктора. – А как же твой брат, который пропал больше двадцати лет назад? Я не вижу его в списке.

О брате он рассказал ей в личной беседе после полицейского симпозиума и не ожидал, что она так бесцеремонно выложит его тайну коллегам. На лице Бирка расползлась зловещая гримаса. Немецкие коллеги настороженно следили за его реакцией.

– Не думаю, что он жив, – ответил он после паузы и опустил глаза.

– И все-таки… – настаивала Эрика. – Вы родные только по матери?

– Да, – сухо ответил Расмус, ему претила мысль, что Михкель может быть замешан в убийстве.

– У тебя есть образец его ДНК?

Бирк помотал головой.

– До его похищения мы жили раздельно. Михкель жил со своим отцом в Эстонии, а я с мамой в Калининграде.

С минуту в фургоне стояла тишина, детективы размышляли над показаниями доктора. Первой заговорила Эрика:

– Мы просмотрели записи с камер наблюдения в день похищения Мюллера. Нашли его преследователя. Вел «Вольво» Мюллера с Якобсдорфа. Заставил свернуть на Лассо, там камер дорожного наблюдения нет, но мы уже и сами знаем их дальнейший маршрут.

– Вы нашли машину и ведете за ней наблюдение? Поэтому я здесь? – Бирк обвел присутствующих пытливым взглядом. – Вы готовы его взять?

Эрика кивнула. На Бирка с недоверием смотрели четыре пары глаз.

– Когда мы его возьмем, хотим еще раз сравнить его кровь с твоей, проверить, не произошла ли ошибка, – пояснила Эрика и, метнув предостерегающий взгляд на коллегу, который ее прерывал, добавила: – Мы бы хотели, чтобы ты с ним поговорил.

Бирк понял истинное положение дел – его подозревают в причастности к группе Линчевателя. Винить в излишней придирчивости немецких коллег он не мог – ДНК с места преступления соединяла его с убийцей. Теперь его активность в сотрудничестве с полицией разных стран могли истолковать не иначе, как выуживание информации, а это предвещало конец карьеры. Этого Бирк допустить не мог.

– Хорошо, я поговорю с ним. – Бирк выбрался из фургона.

†††

Массивная металлическая дверь пенсионного фонда громко хлопнула, из здания вышла раскрасневшаяся от многочасового ожидания Екатерина Шульгина и двинулась вдоль проспекта Ленина в сторону своего дома. Молодую женщину распирало от гнева – уже два месяца ей не выплачивали пенсию по потере кормильца. Пенсия была единственным источником дохода для нее и двухлетней дочери. Дрожащей рукой она набрала телефон отца и, услышав его голос, начала возбужденно излагать:

– Папа, ты не поверишь, но дело так и не нашли, теперь придется заново собирать документы! Как в век компьютерных технологий можно потерять целое дело? Мы снова без пенсии… – От обиды ее голос сорвался, к горлу подступил комок. – Мне так неудобно просить у тебя взаймы в третий раз. Спасибо, папа. Что бы я без тебя делала… хорошо, я постараюсь взять себя в руки… да-да… обещаю…

Закончив разговор, Екатерина убрала телефон в сумочку. После гибели мужа она так и не вышла из депрессии, и при любых возникающих сложностях слезы буквально душили ее изнутри.

Мимо проходящие мужчины кидали на нее заинтересованные взгляды, но Шульгина оставалась к их вниманию совершенно равнодушна. Чеканя шаг, она думала о том, что, пока дочь у отца, можно съездить на кладбище и посидеть часок у могилы мужа.

Занятая своими мыслями, она не заметила, что из здания пенсионного фонда вышла не одна. Вслед за ней бесшумно двигался высокий худощавый парень. Когда женщина прошла перекресток, он поднес телефон к уху и нарочито громко заговорил:

– Я иду к фургону, там есть часть дел, возможно, дело Шульгиной найдется среди них. Проверю и перезвоню вам.

Услышав свою фамилию, Екатерина замедлила шаг. Пропустила молодого человека вперед и придирчиво осмотрела. Остановилась, наблюдая, как он открывает дверцы темно-синего фургона и копается в папках.

– Извините, – подошла она к нему, когда увидела на одной из папок крупным шрифтом свою фамилию, – меня зовут Екатерина Шульгина, вы держите папку с документами назначенной мне пенсии.

Парень сжал папку и запрыгнул в фургон.

– Что вам нужно? – грубовато спросил он и бросил на взволнованную женщину опасливый взгляд.

– Понимаете, – начала Шульгина, тщательно подбирая слова, главное, не спугнуть парнишку. Возможно, она уладит свою проблему прямо сейчас, – мне перестали выплачивать пенсию, сказали, что мое дело потеряли, и мне предстоит заново собирать документы. Я случайно услышала ваш разговор. Вас попросили поискать мое дело? Почему моя папка у вас?

– Я программист. Занимаюсь вводом данных в систему начислений и совершенствую интерфейс, – протараторил он заученный текст.

– Что совершенствуете? Ах, впрочем, это совсем не важно. Не могли бы вы мне отдать дело? Я сама отнесу его в пенсионный фонд и передам лично инспектору в руки.

– Без вопросов, только предъявите свой паспорт и распишитесь на