Павлик перебивает меня. Нас буквально ломают с помощью суровой природы, разделенного общества и психических генераторов, скрытых от глаз. Они создают ложные желания, сумбурные идеи, подавляют или будоражат, даже пугают всяким бредом. К счастью, их работа избирательна и непостоянна.

Слова Павлика напоминают мне о сравнительно недавней эпохе перемен, когда мир действительно освобождался от оков лжи и обмана. Мне посчастливилось родиться уже после, но человечество надежно сохранило тот болезненный опыт. Понимаю, что наш парк подобен детскому, шуточному аттракциону, по сравнению с суровой реальностью прошлого. Видать, именно память о тех технологиях управления массами людей пробудилась в сознании этого путника. Мне думается, что верными словами можно затронуть и другие фрагменты его памяти, касаемые желания победить в восхождении.

— Некоторые говорят, если пройти эти испытания, то перейдешь на принципиально новый уровень бытия и возможностей. Кстати, откуда вы все это берете? Может пси-генераторы вас вдвойне обманывают, если они вообще есть, — на память приходят предыдущие восхождения, и вновь становится ясно, сколь тяжела участь погруженных, не стоит их критиковать за ошибки на пути к цели, когда в голове шоры и бардак, разной степени тяжести.

— Оттуда и знаем, — мой собеседник неопределенно крутит пальцем в воздухе. — Да здесь же оно все, вот здесь. — Павлик стучит себя по голове.

— В этом, пожалуй, соглашусь, — говорю ему вслух, а сам думаю. — Как ни странно, но ты почти во всем прав, вот только мы добровольно приходим, и все ради пользы.

— Парни, подождите, у меня сейчас крыша поедет, — встревает в затянувшийся разговор Ваня. — Нам просто про дорогу хотелось узнать, а то идем наобум.

— Эх, ничего вы не поняли. Ну что ж, как всегда, — Павлик иронично вздыхает. — Вы мужики, не в свою игру играете, как мыши лабораторные. Куда путь вам проложили, туда и трусите. Могу только рукой указать, но без толку. Или за мной идите, но мы к вершине ни ногой.

— А может пройтись? Вдруг всё не так? Вдруг, это — правда ловушка, а все воспоминания гроша ломанного не стоят, — гаденько пищит в моем сознании пугающая мысль.

На сей раз посмеяться в лицо следящей системе не получилось. Даже несмотря на отсутствие лица. В висках набухает тяжесть, голова склоняется ниже, в глазах на миг темнеет. Некоторое время, мне кажется, будто мир застыл и остался только бешенный пульс крови, отдающийся в ушах. Уже собираюсь поверить в теорию страшной лаборатории и отсутствие своей воли, но прикосновение Вани возвращает меня к реальности. Приходится протереть внезапно намокшие глаза и извиниться. Мысленно желаю следящей системе успехов на поприще моего оболванивания и собираюсь с силами, дабы закончить бесполезный разговор, с самого начала зашедший в тупик.

— Накрыло, мужик? — сочувствует мне искатель выхода. — Вижу, не по-детски тебя скукожило. Вот так нас за ниточки и дергают. Меня порой и сильнее к стенке прижимает, однако держусь. Неужели до сих пор к вершине хочешь?

— Сомневаюсь, что ты найдешь нечто скрытое. Проводи ты сам эксперименты, точно позаботился бы о недосягаемости элементов управления. Ты же здравомыслящий. Но не это хотел сказать, — Павлик изображает ироничный интерес. — Уверен, вы кое-чему научились в тренировочных лагерях, прежде чем тайны пошли искать. Так представь, что посреди зачетного занятия ученик вскакивает, мечется среди палаток, обвиняет тренера, и надеется удрать, наплевав на получение, образно говоря, плода учебы, — лысый молчал, ждет продолжения. — Мне нужен плод. И это место сродни полигону, нами же избранному, таково мое понимание. Просто надо уметь отличать озарения от наваждений, чего тебе желаю. Не обижайся.

Разрушитель системы разочарованно разводит руками. Вербовка новых сторонников провалилась. Отряд искателей правды, верно расценивает движение лидера, заканчивая привал. Уже через минуту их спины скрываются за поворотом тропы. Наверно меня с Ваньком пожалели, наивных подопытных.

— Бред какой-то. А вдруг он правду говорил? — задумчиво бормочет Ваня, шумно почесывая затылок.

— Забудь, конечно, бред, ну или почти. Нам как угодно не по пути. Пусть развлекаются, как хотят, лишь бы народ не тиранили. Ты главное выкинь все из головы, миры внешние, внутренние, эксперименты. Не это сейчас главное. Мне подыграть пришлось. Хотел его на чистую воду вывести, но нет… Пойдем дальше, своими силами управляться надо.

— Погоди, пока мы в кустах прятались, мне какое-то журчание было слышно. Нет не то, о котором ты думаешь, не улыбайся так. Дохловатый, но ручей. Как хочешь, а мне и лужа сгодится.

— На счет луж не знаю, не пробовал, и не прижимало еще до такой степени, но пойдем, поглядим. Должно же хоть немного нам повезти.

Путешествие возобновляется. Фляги и даже пара пакетов наполнены вполне сносной водой, что радует, но мы молчали, каждый думая о своем. Мне кажется напрасным тревожить рассудок своего приятеля объяснениями и вообще любыми словами. У него и так временная картина мира расплылась и потекла на пол походной обыденности. Меня же восхищает тонкая подмена истинных понятий ложными. Замени идею лаборатории на полигон, и все встанет на место. Однако, эти парни нашли или выдумали внешнего врага, давшего иную, обманную цель. По себе знаю, что пасть в борьбе с системой проще, чем преодолеть собственное несовершенство. После беседы у меня остался странный осадок. Он заставляет нервничать, оборачиваться, словно на каждом шагу за нами следит система, и собирается устроить внеочередную пакость. Умом понимаю, следит, но злого умысла не имеет, машина все-таки.

Голодный край

Встреча с Павликом и его спутниками, вопреки всему, внесла разнообразие и странным образом подняла тонус. Тем не менее, мы снова блуждаем по тропам, на этот раз ища разумных трудностей, потому безрассудно ломиться через заросли, по кручам, камням и бурелому себе дороже. На ближайшей развилке решаем разойтись в разные стороны, договорившись вернуться назад через пять минут. Ваня сразу сталкивается с желанными препятствиями. Его путь преграждает разлившийся ручей, мелочь, но уже что-то. Воодушевившись, мы еще пару раз повторяем этот прием на развилках, со схожим итогом. Тропа часто уходит в сторону, но мы все равно держимся западного направление. Мой приятель предлагает больше не разделяться, надеясь на удачу, которая не заставляет себя ждать.

Дорога исчезает. Ее буквально стер, загромоздил оползень. Широкую расщелину между почти отвесными склонами укрывают огромные валуны, пополам с глиной. Былой опыт подсказывает, что карабкаться по камням проще, нежели продираться сквозь кусты. Для моей легкой комплекции и скромного груза это оказывается гимнастической игрой. Крепкому Ване с его тяжелым и хрупким репликатором, задача представляется не из легких. Широко шагаю и прыгаю по вершинам глыб, изредка прибегая к помощи рук.