гибели. Видя такую опасность, Клодовей поднял к небу глаза и воскликнул, утопая в слезах, от всего сердца: «Иисусе Христе! Ты, которого Кротекильда называет Сыном Бога живого, Ты, который, говорят, помогаешь находящимся в опасности и даешь победу надеющимся наТебя, с благоговением взываю к Твоей небесной помощи. Если Ты поможешь мне победить врагов, и, если я испытаю на деле Твое могущество, которое испытывают народы, верные Тебе, то и я уверую в Тебя и приму крещение во имя Твое. Я взывал к моим богам, но вижу, что они не могут мне помочь; я убежден теперь, что они не имеют власти, потому что не помогают тем, которые им покланяются. Теперь я взываю к Тебе и в Тебя хочу верить. Помоги мне только одолеть моих врагов!» Едва он сказал это, как алеманны побежали. Увидев же своего короля мертвым, они подчинились власти Клодовея».

Затем Григорий рассказывает о внезапном будто бы отречении «всех франков» от язычества, причем слишком много приписывает Св. Ремигию, епископу Реймскому, который будто бы даже мог воскрешать мертвых. Здесь Григорий противоречит сам себе, указывая, что крестившихся франков всего было три тысячи, так что несомненно, что крестился только сам Хлодвиг со своими приближенными. Крещение происходило вскоре после битвы, т. е. в 498 г.

«Новый Константин» приблизился к купели. Когда он вошел не нее, то угодник Божий начал говорить своими вдохновенными устами: «Склони выю, укрощенный сикамбр[34]; обоготворяй то, что ты истреблял и истребляй то, что обоготворял». По позднейшей легенде IX в., записанной у Гинкмара, епископа Реймского, голубь принес с неба миро для помазания, а лилии сыпались на короля, когда он выходил из баптистерии, но в действительности, конечно, современники не слыхали и не подозревали ничего подобного[35].

Теперь во всяком случае католическое духовенство могло оказывать содействие Хлодвигу. Оно предпочитало суровых франков мягкосердым бургундам и вестготам, только потому, что последние были ариане. Об этом прямо говорит Григорий Турский.

Хлодвиг впредь во время своих войн стал щадить монастыри и имущества духовных. Кроме этого в нем не было ничего христианского. Он и после крещения оставался таким же диким и неукротимым варваром, каким был до крещения. В борьбе с вестготами он одерживает верх. В 507 г. они были разбиты на полях Вугле, недалеко от Пуатье, а король их Аларих был убит. Его сын перешел в Испанию и вся Южная Галлия досталась Хлодвигу (508 г.). По легенде стены городов сами падали при появлении франкского войска. По крайней мере, такое невероятное происшествие случилось с Ангулемом.

Теперь Хлодвиг перенес свою столицу в Париж. Византийский император Анастасий присылает ему титул консула, пурпурную тунику и корону Хлодвиг очень гордился этими подарками, ездил в этом костюме по улицам Парижа и приказывал величать себя консулом и Августом. Последние годы своей жизни Хлодвиг опозорил насилиями и почти ежедневными жестокостями. Принятие христианства никак не отразилось на стиле его правления. Он использовал все возможности, чтобы уничтожить мелких кунингов и завладеть их землями и имуществом. У него был своеобразный способ отделываться от врагов. Он подстрекал близких родных на уничтожение друг друга, а оставшихся убивал сам. Так погиб от руки своего собственного сына Зигберта король рипуарских франков. Потом Хлодвиг велел также изменнически убить самого отцеубийцу, когда тот шарил в сокровищнице своего отца; тогда же погиб владетель Камбрэ, Рагнахарий, от меткой руки самого Хлодвига. Такие преступления ничуть не вызывают негодования монаха-летописца. Описав все эти подвиги, Григорий Турский прибавляет, восхваляя государя, который овладел чужими землями и сокровищами: «Каждый день Бог повергал к стопам короля его врагов и расширял королевство, ибо Клодовей ходил с сердцем правым перед Господом и поступал так, как могло быть приятно его очам».

Таково было понятие о нравственности и покровительстве Божием в начале средних веков.

Под конец жизни Хлодвиг собрал вокруг себя оставшихся родных. Он казался очень опечаленным: «Горе мне! — восклицал он, — я остался как странник среди чужой земли. Я не имею родственников, которые могли бы мне помочь в случае несчастия!» Летописец спешит пояснить, что кунинг вовсе не был опечален их смертью, а говорил так из хитрости, рассчитывая узнать, не остался ли еще кто-нибудь в живых, чтобы умертвить всех, до последнего. Это невероятное варварство благочестивый христианский епископ оправдывает тем, что Хлодвиг хотел объединить Галлию. Хлодвигумер в 511 г. в Париже и был погребен в базилике Св. Апостолов, которую он сам построил и на месте которой впоследствии была сооружена церковь Св. Женевьевы, переименованная в Пантеон, т. е. храм великих людей. Из ее склепов были выкинуты трупы всех королей Франции во время революции, в том числе и знаменитого куниига, с именем которого долго и несправедливо соединяли представления о просветителе и объединителе древней Галлии.

Междоусобицы Меровингов (511–548). Было бы ошибочно представлять историю первых Меровингов в Галлии началом французского королевства. Это история частных раздоров в семье Меровингов, вождей франкских дружин, и, конечно, подробности ее не имеют серьезного исторического значения.

Хлодвиг смотрел на Галлию, как на военную добычу. Умирая, он разделил свое государство на четыре части: Теодорих (по-французски Тьерри) имел свою резиденцию в Реймсе, Хлодомер в Орлеане, Хильдеберт в Париже и Хлотарь — в Камбрэ и Турне. Они поспешили по просьбе матери отомстить бургундскому королю, который убил ее отца. Вообще родовая месть служит главным стимулом для франкских королей, и история первых трех поколений Меровингов — история зверств и убийств. Здесь мы видим те же жестокости и то же оправдание со стороны епископа-летописца. Хлодомер, отправляясь вторично против бургундцев, решил умертвить пленного бургундского князя Сигмунда. Блаженный Авит отговаривает его от этого замысла. «Если, обратив свой взор к Богу, — сказал он, — ты изменишь свое намерение и если не допустишь покуситься на жизнь пленных, то Бог будет с тобою и ты обретешь победу. Но если ты умертвишь их, то сам попадешь в руки врагов и погибнешь их смертью; с тобой, твоей женой и детьми поступят так, как ты поступишь с Сигмун-дом, его женою и детьми». Хлодомер не обращает на это внимания. «По моему мнению, — отвечал он, — неблагоразумно, идя на одного неприятеля, другого держать в своих руках, оставляя одного в тылу в то время, когда другой будет перед тобой; я могу очутиться между двух неприятелей. Победа достанется легче и будет решительнее, если я отделю одного от другого: умертвив этого, я без труда умерщвлю итого». Он, конечно, убил ненавистного ему Сигмунда с женой и детьми и для большей безопасности трупы своих жертв бросил в колодец.

Надо заметить, что Сигмунд, причисленный