и приемы вестготов. Их военные прогулки по Греции и Италии внушали их предводителям честолюбивые стремления превзойти или, по крайней мере, продолжать в своих учреждениях римские, упроченные давностью формы. Преемник знаменитого Алариха, Атаульф, сначала высказывал было пламенное желание уничтожить самое римское имя и утвердить новую империю, готскую, вместо прежней римской, чтобы Романия сделалась Готией, а сам бы он уподобился, таким образом, Цезарю или Августу, но, поняв на опыте, что готам как племени слабо присуще повиновение законам, и, полагая, что не следует касаться законов, без которых государство перестает быть государством, он решил направить силы готов на восстановление во всей целости и могуществе римской державы, чтобы обрести этим в потомстве славу, по крайней мере, восстановителя империи. Поэтому он прекратил войну и заботился о сохранении мира.

Франки. О франках, которые не только основали государство на севере Галлии, но впоследствии объединили всю Галлию, нельзя сказать того же. С именем франков связано представление о свирепой жестокости и бесчеловечности по отношению к побежденным. Из всех германских племен они долго оставались самыми дикими и мало походили, по своей страстной восприимчивости, на германцев V или VI в. Само слово frank значило то же, что латинское ferox, т. е. неустрашимый, свирепый, жестокий, также свободный, как его обыкновенно толкуют, и, уже позже, могучий, сильный. Но франки как бы отождествляли свое первоначальное родовое имя с понятием жестокости и бесчеловечия. Между тем, покорив галло-римлян, они основали из смешения племенных элементов нынешнюю Францию, нынешнее французское государство, следовательно, должны были внести в ее судьбы влиятельный и существенный элемент. Но можно ли узнать в нынешних французах потомков тех беспощадных, свирепых германцев?

Дело в том, что французское государство образовалось в результате долгой борьбы. Между древними франками и нынешними французами столько же общего, сколько между варягами нашей истории и новгородскими славянами или кривичами. В этой новой галльской национальности исчезли франкские отряды; в том и другом случае племенное имя дружинников перешло на целое государство, но имя так и осталось именем, не внеся в побежденную национальность каких-либо бытовых характерных черт. Только в сравнительно недавнее время во Франции историки отвыкли от представления о том, будто французские короли начинают свой длинный ряд с франкского кунинга Хлодвига. До 20-х годов XIX в. французская историческая наука питалась той мыслью, что французы ведут свое происхождение от франков, а французские короли — свою генеалогию от Хлодвига, переделанного в более благозвучную форму Клодовея, так как французское ухо не терпит германских звуков. Это делали с целью растянуть по возможности политическую историю Франции. Между тем в действительности до XI в. мы не знаем собственно французской истории, а знаем лишь борьбу германских военных отрядов на галльской почве. Действительно, центр исторического действия переносится из Рима в Галлию, но это будет история германская, а никак не французская. Повелитель Галлии не знал другого языка, кроме германского. Даже Карл Великий не был знаком с кельтским языком. От ассимиляции германцев-победителей с галлами-покоренными и произошла французская нация, но в народном характере французов продолжают преобладать черты галлов, указанные Цезарем в его известных «Записках о галльской войне» («De bello gallico»). Тевтонское влияние исчезло почти полностью. Между тем германцы послужили цементом, сплотившим государство. Франкский элемент растаял в галльском, но это произошло впоследствии; в первое же время франки поработили население и причинили ему много бедствий.

Современники яркими красками описывают их свирепость. Сам внешний вид франков отличался какой-то необыкновенною дикостью. Они приподнимали и прикрепляли на верхней части лба свои русые волосы, которые, образовав родузла, падали назад, в виде длинной косы. Их лицо было гладко выбрито, за исключением длинных усов, висевших с обеих сторон рта. Они носили льняную одежду, перетянутую широким поясом, на котором висел меч. Любимым их оружием была секира об одном или двух лезвиях, которая, по их имени, называлась «Франциской». Они также пользовались арканами для взятия в плен врагов и ловли диких лошадей. Они исступленно любили войну, видя в ней средство быть богатыми в этом мире и получить чувственные наслаждения. Самые юные из них и самые отчаянные испытывали во время битвы фанатический восторг, который делал их нечувствительными к боли и наделял сверхъестественной жизненной силой: они дрались, даже истекая кровью от ран.

Хлодвиг (466–511). Среди этих пришельцев из-за Рейна выделялись франки, жившие на берегах реки Салы. Салические франки считались наиболее благородными из всех, а из них самым достойным королевского звания считался род Меровингов (т. е. детей Меровея). Их переход через Рейн, утверждение в Северной Галлии, а также и все последующие завоевания тесно связаны с воспоминанием о короле Клодовее, или, правильнее, Хлодвиге, хотя эти победы были, конечно, делом целого ряда ку-нингов, имена которых остались неизвестны.

Монах Рикер в своей летописи говорит, что франки пошли в Галлию с целью истребить римлян за их притеснения и что с такой свирепостью они стали поступать, начиная с первого же города. Северной Галлией в то время правил Сиагрий, наместник византийский, ибо тогда уже имени Западной Римской империи не существовало. Это был последний защитник римской цивилизации и порядка. Он был разбит в 486 г. Хлодвигом при Суассоне и бежал в Тулузу к вестготскому королю. Хлодвиг потребовал его выдачи и потом тайно убил его. Это было одно из тысячи преступлений, совершенных этим диким варваром, неисправимым даже после принятия им христианства. Хлодвиг утвердился в стране до самой Соммы.

Мы нарочно провели параллель между бургундами, вестготами и франками, чтобы яснее оттенить чисто тевтонские, более или менее племенные черты характера последних.

Разве только христианство могло смягчить этот дикий народ. Труднее всего было склонить к христианству самого кунинга Хлодвига. Это взяла на себя его молодая жена, бургундская принцесса Кротекильда, прозванная потом Клотильдой. Она сперва убедила мужа позволить окрестить обоих своих детей, но нужно было решительное побуждение, одно из тех, которые сильно влияют на суеверные, грубые натуры, чтобы заставить креститься Хлодвига. Главный историк того времени, знаменитый Григорий Турский, галл по рождению, склонный придавать событиям мистический характер и готовый видеть во всем сверхъестественное вмешательство, приписывает обращение Хлодвига чудесной помощи Бога в битве с алеманнами, происходившей, по всей вероятности, при Цюльпихе, в которой франки в 498 г. победили действительно каким-то чудом. Он мог слышать подробности от стариков монахов и, может быть, даже пользовался какими-нибудь монастырскими записками[33].

Крещение Хлодвига и франков в 498 г. «Во время битвы с алеманнами король должен был исповедать то, что до сих пор упорно отвергал. Обе армии, вступив в битву, сражались с ожесточением, и франки были близки к