он вспоминал об этом. Но три пули, всаженные в его спину, были ничем по сравнению с жизнью его друга, которого он все-таки вытащил из-под обстрела и спас.

Иногда, закрывая глаза, картина, где он, весь в его крови, клал Хена на операционный стол, будила его по ночам, и холодные капли пота выступали на лбу.

— Не делай ничего, друг — просил он его тогда. — Просто позволь мне уйти. Туда. К ней. — шептал Хен бледными губами.

И Джин Хек плакал, и тряс его как тряпичную куклу, и орал, чтобы он собрался, чтобы не смел сдаваться, что она, его Катя, не для того погибла, чтобы он вел себя сейчас, как трус.

И он услышал его. И он выжил. И он, Джин Хек, был ему за это благодарен.

И сегодня они обязательно должны напиться. Как безбашенные, глупые мальчишки.

***

— Ты уже уходишь? — спросила расстроенно Хан Со Хи.

— Мне пора. В 9 я должен встретиться с друзьями.

— А можно мне с тобой? — она кокетливо стрельнула глазами.

— Тебе будет интересно среди шести пьющих солдат? — как-то отрешенно, как ей показалось, спросил Хен.

— Да! — не раздумывая, ответила она.

— Ну тогда пойдем! — и Хен взял со стула свою куртку.

— На минуту пройдем в кабинет, — попросил подполковник.

Зайдя, Хен встал рядом с ним, у окна.

— Мы нашли его.

— Где?

— В Техасе.

— Я могу поехать туда?

— Не успеешь. Уйдет. Там уже работают русские.

— Смирнов? — Хен вопросительно смотрел на Чан Вона.

— Ты прекрасно знаешь, что я не знаю. Мы договорились с ним не поддерживать связь после того… случая. — старик опустил глаза, понимая, насколько болезненными прозвучат его слова… — чтобы все все-таки удалось… А после того, как главного закрыли, я ушел из большой игры, и это ты тоже знаешь.

— Вы скажете мне, когда эту сволочь убьют?

— Скажу. А теперь иди. И Со Хи пусть много не пьет. Отвечаешь за это!

***

Хан Со Хи была так счастлива, что, наконец-то, она рядом с ним! Сердце ее трепетало от счастья, и глаза не пытались скрыть радость.

— Приехали, — сказал он ей, открывая дверь.

— Мерси, — ответила она, сделав реверанс. — Нам сюда?

— Сюда. Опоздали уже на шесть минут.

— Ну, девочкам можно немножко опоздать. Секундочку еще подожди, пожалуйста. — Она открыла сумочку, достала маленькое зеркальце и оценила макияж. — Я красивая, Хен?

— Что? — удивленно переспросил он.

— Я красивая? — сверкнув глазами, спросила она.

— Наверное…, — отрешенно ответил он.

«Ох и скромняга, — подумала она. Даже с этой седой прядью на висках он все еще скромняга», — она взяла его под руку, и они зашли внутрь.

Глава 37

Катя бесшумно пробралась в комнату проверить, спит Сашка или нет. Посмотрев на него любящим и полным нежности взглядом, она закрыла дверь, налила бокал вина и вышла на веранду.

Тогда, 7 лет назад, спустя месяц после того, как она услышала голос командира экипажа, она все никак не могла понять, что с ней.

Тошнота была настолько мучительной, что от любого запаха она бежала в туалет.

«Наверное, это последствия стресса», — сказала она однажды пришедшему проведать ее Смирнову.

Он тогда ничего не сказал. Молча посадил в машину и отвез в больницу.

Катя прекрасно помнила, как сжимала в руках фотографию УЗИ, как долго плакала, сидя на стуле в коридоре. Плакала так сильно, что футболка была мокрой от слез. Плакала, не понимая, как вопреки прогнозам, это все-таки случилось. Плакала от того, что была счастлива. Плакала потому, что теперь он, человек которого она любит, всегда будет с ней в нем, в их сыне.

«А Хен? — думала она, — Что есть у него?» — она поднимала глаза вверх и молила о том, чтобы он был живым, чтобы тоже был счастливым.

Вот и сейчас, сидя на веранде и смотря на звездное небо, она снова просила того, кто там наверху, беречь его, человека, которого она любит. Беречь и позволить быть счастливым.

***

Джин Хек удивленно посмотрел на дочь подполковника.

«Ни к месту она тут», — подумал он, разминая в руках сигарету.

— Ты же бросил, — подойдя, сказал Хен, — не вздумай начинать снова.

Хен посмотрел на ребят… «Как хорошо, что они есть», — подумал он и, ничего не сказав, сел на стул.

— Привет всем, — и Хан Со Хи помахала всем рукой.

— Привет, — по очереди поздоровались ребята.

— Он не виноват, — как бы отвечая на незаданный вопрос, сказала она. — я сама напросилась.

— Ну раз напросилась — садись.

И Джин Хек налил по первой.

«Тост! — сказал он, взяв рюмку, — За твой шестой день рождения твоей второй жизни, друг!»

Они молча пили. Одну за одной.

Хан Со Хи с трудом понимала, что происходит. Но она была с ним рядом. И этого ей было достаточно.

Когда все были уже достаточно сильно пьяны, Хе Соп встал и пошел за еще одной бутылкой. Разлив ром по рюмкам, тихо, смотря вниз, сказал: «За Катю, не чокаясь».

Они выпили в полном молчании и поставили рюмки на стол.

Хену стало трудно дышать. Он встал со стула и вышел на улицу.

Парни молча продолжали смотреть куда-то вниз. И уже зная, что ей не понравится ответ, Со Хи спросила: «Катя? Кто это?»

Так и не получив ответа, она вышла на улицу вслед за Хеном.

Он стоял, засунув руки в карманы штанов. Стоял и смотрел на небо. И, кажется, не замечал ничего вокруг.

— Кто такая Катя? — решившись, все же спросила она.

Он медленно и отрешенно перевел на нее глаза.

— Что?

— Кто такая Катя? — она повторила вопрос.

— Катя? Женщина, которую я люблю.

И по его взгляду она поняла, что он действительно ее любит.

— Я пойду, а то папа уже звонил, — скрывая дрожание губ, сказала она.

— Тебя проводить?

— Не нужно, я сама.

— Ну тогда пока и спокойной ночи.

— Пока, Хен., — и она побежала в сторону остановки.

— Тупица! — встретил его словами Джин Хек, — Ты зачем с ней сюда пришел?

— Но она захотела. Сама. Я не звал.

— Тупица! — Джин Хек, пошатываясь на стуле, чокнулся с его вновь налитой рюмкой. — В башке седина, а влюбленных женщин так и не научился видеть.

Глава 38

Гарри Джонсон сидел во дворе небольшого дома на окраине Техаса. Пил и стрелял по пустым банкам.

Уже 7 лет, как ЦРУ слили его русским и корейцам, чтобы избежать скандала, и он прятался, как крыса.

Злость вперемешку с опустошением каждый раз тянули его руку к стакану. А все из-за этой бабы, все из-за этой русской твари, которую он не