На сцене молодая, уже практически обнаженная блондинка выискивала мелкие, по невнимательности пропущенные детали одежды и, извиваясь в такт музыке, от них избавлялась. Блестящий металлический шест был ее постоянной опорой и время от времени — артистическим реквизитом. С десяток парней в деловых костюмах, расслабляющихся после напряженного трудового дня в Сити, и еще несколько типов, которые больше напоминали туристов, смотрели на ее неподчиняющуюся силе тяжести грудь с едва сдерживаемым изумлением. Большинство были настолько поглощены танцем, что нас не заметили. Те немногие, кто оказался на пути у Шрама или в непосредственной близости, испуганно вскакивали на ноги, а потом, секунд через пять, с трогательно комичным замешательством смотрели на меня. Что ж, наверное, ничего удивительного: рубашка порвана, насквозь пропиталась кровью и липла к груди, в уголках рта кровоподтеки — я же все-таки язык прикусил. Да, наряд очень в стиле Робинзона Крузо!

Шрам по-прежнему подталкивал меня сзади, так что я шел не останавливаясь — к одной из кабинок, которая при ближайшем рассмотрении оказалась занята. Невысокий, крепко сбитый мужчина слегка за сорок сидел один, читал и делал записи в перекидном блокноте. Лицо, насколько удалось рассмотреть при скудном освещении, лихорадочно-красное и покрыто оспинами. Никогда в жизни не видел таких густых бровей. Глаза под ними напоминали маленьких испуганных зверьков или небесный свод под волосатыми ягодицами атлантов. На незнакомце ярко-синий костюм с рубашкой расцветки пейсли и широким, как щит центуриона, галстуком. Я недавно смотрел по кабельному телевидению «Человека из ОКОП», где ОКОП, естественно, не окоп, а Объединенное Командование Обеспечения Правопорядка, и, естественно, вспомнил мистера Уэйверли.

— Так вы любитель анала? — подняв глаза, спросил он.

Намеренно-грубые слова резко контрастировали с бархатным, профессионально поставленным голосом — таким только провозглашать тосты за здоровье монархов или президентов компании. Однако в голосе была не только чванливая надменность, но и готовность от души смеяться над собой и собственным высокомерием. А еще я расслышал акцент, вернее, полное его отсутствие, как бывает у учивших английский по учебникам.

В ответ я лишь сдвинул брови, будто обдумывая философский подтекст вопроса.

— Я видел, как вы смотрите на девочку! — Мужчина рассмеялся хрипло, но с таким удовольствием, что даже плечи передернулись, — Предпочитаете склонных к стеатопигии[14]— именно в ту область был устремлен ваш взор. Следовательно, передо мной любитель анала; нелишне об этом знать.

Покончив с формальностями, незнакомец повернулся к Шраму и Ласке. Испещренная веснушками ладонь заметалась от одного к другому, будто даруя отрывисто-резкое благословение.

— Шрам, ты останешься с нами, а ты, Арнольд, возвращайся на вахту и, пожалуйста, попроси кого-нибудь из девочек принести мистеру Кастору выпить. Шафран или Розу… Лучше Розу: у нее именно такая попа, как ему нравится.

Ласка-Арнольд скользнул прочь, а Шрам растворился в полумраке кабинки — насколько способен раствориться человек с габаритами грузоподъемника. Я перестал думать о мистере Уэйверли, и вакантное место тут же занял Сидней Гринстрит, сыгравший в «Мальтийском соколе» Каспера Гатмана. Низенький, сплющенный Сидней Гринстрит в рубашке-пейсли.

— Меня зовут Лукаш Дамджон, — наконец представился хозяин. Не Лукас, а Лукаш — такого имени я еще не слышал. — Мистер Кастор, пожалуйста, присаживайтесь, не смущайте меня.

Сняв шинель, я сел напротив. Дамджон кивнул, будто моя покорность восстановила мир и порядок во всем мире.

— Прекрасно! Я оторвал вас от какого-то важного дела, или вы просто отдыхали после напряженного рабочего дня?

— У меня круглосуточная работа, — заявил я, а на губах Дамджона появилась улыбка — появилась и через секунду погасла.

— Не сомневаюсь! С тех пор как я начал использовать Шрама в качестве посыльного, у всех появилась круглосуточная работа и посещения клиентов на дому. Извините, если показался бестактным и напористым, просто я не из тех, кто умеет ждать. Наоборот, я из жалких людишек, считающих, что бездеятельность естественным образом ведет к раздражительности, а потом и к агрессии. Видите ли, формально образование я так и не закончил, поэтому чувствую острую нехватку внутренних ресурсов, которые позволили бы с пользой проводить досуг. Мне нужен постоянный стимул, иначе от скуки не спастись. Феликс, а у тебя как? — с напускным интересом Спросил Дамджон. — Тебе естественной, стимуляции хватает?

Я теперь Феликс? Переход получился резким и немного меня задел, но, боковым зрением следя за массивной фигурой Шрама, я решил: промолчать в такой ситуации куда разумнее, чем вставать на дыбы.

— Ну-у, не жалуюсь…

Будто услышав от меня какую-то глубокую истину, Лукаш согласно закивал.

— В самом деле! Жалуйся не жалуйся, слушать все равно никто не станет. Так что где смысл? Где смысл?

Замолчав, Дамджон поднял голову: к нашему столику шла женщина. Или, точнее, девушка на вид лет семнадцати. Блестящие каштановые волосы собраны в длинный, до середины спины хвост. Лицо, конечно, красивое: высокие скулы, темные глаза, губы чувственно полные и кроваво-алые, а кожа бледная, за исключением щедро нарумяненных щек. Да, лицо красивое, но пустое: яркий макияж лишь подчеркивал бессмысленность его выражения, так же, как откровенный костюм — по-детски плоскую грудь. Карие глаза от нескольких слоев туши и подводки казались почти черными и, скорее, унылыми, чем одухотворенными. Похоже, девушке не очень по душе нынешняя работа.

— Роза, пожалуйста, виски с содовой! — попросил Дамджон. Брошенный на девушку взгляд был слишком беглым, чтобы нести какое-то дополнительное значение. — А тебе, Феликс?

— То же самое.

Роза собралась уходить, когда Лукаш легонько коснулся ее запястья кончиком указательного пальца. Этого оказалось вполне достаточно: она обернулась и, словно ожидая дальнейших указаний, вопросительно взглянула на хозяина.

— Видишь, Роза, сегодня у нас очень важный гость, — полушутя начал он. — Мистер Феликс Кастор. Если никогда не слышала это имя, поясню: он крупный специалист по привидениям. В смысле, по изгнанию призраков. Этакий Фантомас для фантомов!

Розин взгляд метнулся в мою сторону, хотя лицо осталось непроницаемым, как маска. Дамджон тоже повернулся, будто нелепую шутку отмочил исключительно ради меня. Нет, реагировать нельзя, тем более, видит Бог, поощрять странного типа совершенно не хотелось.

— Когда мы всласть поболтаем, Феликс поднимется на второй этаж и тщательно проверит комнаты. — Сделав многозначительную паузу, смысла и значения которой я не понял, Лукаш продолжил: — Пожалуйста, скажи девочкам, чтобы попами не вертели. Видишь ли, Феликс — любитель анала.

Хозяин убрал палец, Роза ушла, ни разу не оглянувшись, и он полностью сосредоточился на мне, хотя, если честно, создавалось впечатление, что именно за мной следил с самого начала.