Меня чуть не стошнило, но я абсолютно не чувствовала отвращения к убийце. У меня перед глазами даже возникла череда мастерски отснятых кадров жуткого триллера из жизни малайских джунглей. Керк хладнокровно выслеживает свою жертву и одним взмахом смертоносного паранга[6] убивает врага, а затем спокойно вытирает лезвие об его рубашку.

И я была в восторге от воображаемого фильма. Я влюбилась в его героя, потому что он совершил всё это для меня.

Я не имела представления о времени, но деревня спала, во всех хижинах было темно и тихо, В любой другой стране в любой другой части света целая свора собак взорвалась бы лаем, привлекая внимание своих хозяев к нам, как к изысканному заказному блюду. Здесь же всё было иначе. Малайцы предпочитают котов, причем относятся к ним почти с суеверным благоговением, а коты, хвала им, не преследуют свою жертву громким мяуканьем.

Мы пересекли деревню без всяких приключений, достигли незамеченными границы джунглей и нырнули в спасительную непроглядную темноту.

Первый, самый опасный этап нашего бегства был завершен успешно. Облегчение, охватившее меня, было настолько большим, что я опять начала дурацки хихикать, хотя смеяться было еще рановато.

Керк оглянулся и замедлил шаг, почувствовав, что я на грани истерического обморока. Он заговорил со мной, как тренер со своим любимым подопечным — подбадривая и вселяя уверенность. И хотя мне было еще не по силам следовать его указаниям, я с наслаждением слушала его голос, впитывая не столько смысл произносимых им слов, сколько ту энергию и целеустремленность, которыми был наполнен каждый звук его фраз.

Он рассказал о том, что произошло за время моего отсутствия на плантации. Живые и здоровые, Дэн и Джи Ди даже не предполагали, что что-то произошло, пока они не вернулись с аппаратурой к «джипу» и не обнаружили моего отсутствия. Панические поиски и неистовое ауканье впопыхах ничего не дали. В конце концов, в страшной тревоге они кинулись к бунгало, где столкнулись с Керком.

Керк, разумеется, не упомянул о словесной трепке, которую он, должно быть, задал двум мужикам за то, что они все-таки нарушили его запрет и позволили мне уйти далеко за пределы усадьбы без провожатых.

Он бросился к месту моего исчезновения и сразу же догадался об истинном ходе событий, благо — следов было предостаточно. Сеть, которой я была поймана, примятая трава на тропе, по которой меня тащили, и берег реки, где след оборвался. Представить себе отчетливую картину случившегося для такого опытного охотника не составляло большого труда.

Но к этому времени люди Се Лоука были, конечно, уже далеко.

Керк, располагая этими данными, не мог знать, кто были мои похитители, и вначале, как и я, предположил, что это дело рук коммунистов. На следующее утро, когда от Се Лоука было получено требование выкупа, успел распространиться слух, что я мертва.

Специальному подразделению индийских войск по операциям в джунглях было приказано обеспечить, по крайней мере, подобающее погребение моих останков. Позже, когда стало известно истинное положение вещей, приказ, разумеется, был отменен и… Керк пришел за мной один.

— Я не понимаю… — пробормотала я, когда он наконец окончил свой рассказ. — Значит, рассчитывать больше…

— На берегу находится небольшое каноэ, в нем достаточно места для двоих. Я накрыл его травой и ветками, потому что решил оставить там свой «стен». Как только мы доберемся до него, поплывем вниз по течению реки, и все ваши тревоги останутся позади.

— Я не это имела в виду. Почему вы пришли за мной? — Об этом можно было спросить и позже, но для меня это было настолько важно, что я не вытерпела.

— А почему бы и нет?

— Но почему именно вы? Поверьте, я много об этом думала, но так и не смогла себе объяснить, почему… Вы ведь мне ничем не обязаны.

— Это работа, которую нужно было сделать, и сделать ее мог только я. — Керк запнулся. — Можно сказать, это была моя обязанность. То, что я был должен сделать для вас. — В темноте я видела, как сверкнули его зубы в улыбке. — «Бремя белого человека», — передразнил он Норджа.

— Это была единственная причина? — спросила я, панически боясь услышать утвердительный ответ. — Это не было…

Он сделал резкое предостерегающее движение рукой, которая держала паранг, как бы призывая быть осторожнее, и я замолчала. Мы застыли без движения на тропе. До того момента я не соображала, где мы находимся, но теперь, когда мы остановились и прекратили разговор, я услышала журчание воды. Мы были недалеко от реки. Больше я ничего не слышала и спросила у Керка, что его так внезапно насторожило.

Он не ответил мне и начал крадучись продвигаться вперед. Я, конечно, последовала за ним. Через десять шагов мы остановились перед плотной стеной зарослей бамбука, закрывавшей от нас реку. Керк осторожно раздвинул стебли и стал внимательно изучать берег.

— Что случилось? — прошептала я ему в ухо, протиснувшись рядом.

Он указал рукой. Взглянув в том направлении, я увидела ярдах в пятидесяти на берегу каноэ. Это была именно та посудина, которой предназначалось дать нам свободу. Но вокруг нее стояла небольшая группа людей, с любопытством тыкающих в нее палками, подобно птицам, клюющим корм. Все они были до зубов вооружены.

Интуитивно я поняла, кто это. Подняв глаза на Керка, чтобы получить подтверждение своей догадки, я услышала одно слово:

— Бандиты.

Шансов на то, что каноэ, спрятанное Керком так тщательно, кто-нибудь сможет найти, было приблизительно один к миллиону. И тем не менее, этот шанс представился нашим врагам. И вот они стояли, реальные, как сама смерть, надежно перекрывая нам путь к спасению.

Однако они не понимали в тот момент, как важна их находка.

Знай они, что каноэ принадлежит Керку, символу того, что им было наиболее ненавистно, они, несомненно, прочесали бы джунгли, чтобы поймать его. Но эта лодка ничем не отличалась от других, даже огромным глазом, нарисованным на носу, конечно же, для того, чтобы лодка могла видеть, куда плыть.

Удивляясь тому, что каноэ находится в таком странном месте, партизаны все еще не могли понять, представляет ли оно для них какую-либо реальную ценность. Пока мы стояли в своем укрытии, боясь дышать, они потеряли интерес к каноэ и принялись обсуждать что-то другое. Вскоре я догадалась, что они решают, остаться ли им там или идти в другое место. «Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла я про себя неизвестно кого, — пусть они уйдут!» Но видимо, в ту ночь я исчерпала свой лимит просьб, которым прислушивался мой неизвестный покровитель. Так или иначе, но самый рослый из шайки, настоящий гигант среди китайцев, более шести футов высотой, с фигурой быка, остановил дискуссию, решительным жестом указав на то место, где они стояли. Затем он направился в сторону от реки, на более сухое место и начал собирать хворост для ночного костра. Остальные присоединились к нему.