требовал свободы. Взамен обещал – ни много ни мало – остановить коррупцию на золотых приисках. Он якобы был свидетелем того, как геологи, увидев, что месторождение гораздо богаче, чем предполагалось, договаривались с местной властью и складывали излишки в потайном месте. «Это же самое страшное, если наше золото контрабандой уйдет за границу!» – говорил Даумов в своем последнем слове на суде. К слову, от адвоката он отказался, защищал себя сам. На процессе говорил много пламенных речей о свободе, цитировал деятеля американского рабочего движения Генри Уинстона, сравнивая тюрьмы СССР и США. Пара фраз из его речи: «Не смотрите на бумажки, смотрите на живого человека», «Если кто-либо по своей непрозорливости лошадь назовет верблюдом, то у нее горбы не вырастут».

21 июня 1962 г. Читинский областной суд приговорил его к расстрелу. Дело пересмотрели в ином составе суда, но приговор вынесли тот же: высшая мера наказания. Просить о помиловании он не стал. Заявил: «Или свобода, или расстрел».

Сохранилась телеграмма от члена Верховного Суда РСФСР Мельцова. Он пишет в Нерчинскую тюрьму и в областной суд: «Ходатайство о помиловании Даумова не поступило. Примите срочные меры по ускорению высылки данного ходатайства». Но высылать было нечего – Даумов отказался писать наотрез: «Помилование пишут те, кто признал себя виновным и просят им оставить жизнь». На тетрадном листке написано его желание: «Застрелить прошу в сердце, чтоб я смог это осознать в последний раз. Я желал бы попасть в матушку-землю, пока она теплая… Если мои родственники будут интересоваться мной, прошу сообщить им, что я эмигрировал за границу и там погиб в Испании, выступая против режима Франко…»

Смертный приговор Даумову был исполнен 6 декабря 1962 г.

В архиве суда остались вот эти стихи:

А надо жить! С отцовскою любовью

И с материнской ласкою простой

Ты к моему склонялась изголовью,

Оберегая сон мой и покой.

Страна росла, и крепла, и мужала,

Ведомая рукой большевиков,

И выросла в Великую Державу –

Россия: мать бесправных мужиков!

…Мне далеко до звания поэта,

Но чист и неподкупен мой язык.

Пусть нет в моем кармане партбилета.

Я твой, я беспартийный большевик!

Глава 3

От суда советского к суду российскому церковному

18-летнего учащегося техникума железнодорожного транспорта Сергея Таратухина арестовали в сентябре 1974 г. около библиотеки им. Пушкина города Читы. В руках у него были листовки (одну из них наклеил на двери). Ему вменили не только антисоветскую агитацию, но и создание подпольной молодежной организации.

В этом уголовном деле особенно интересно, как следствие подавало мотивы совершения преступления. Из материалов:

Начиная с десятилетнего возраста Таратухин систематически прослушивал по радиоприемнику различные иностранные передачи на русском языке антисоветского содержания, в том числе из Пекина. Под влиянием которых у него сложились неправильные взгляды на советскую действительность.

Как следует из материалов дела, 13-летний (!) мальчик решил заниматься антисоветской деятельностью, изготовил пять анонимных документов, «в которых изложил идеологически вредные измышления». Эти письма он направил в местный КГБ. Тут же явились чекисты, провели с ним «идеологически правильную беседу». Влетело ему по первое число и от родителей, которые, как пишет следователь, тоже участвовали в воспитательной работе. В итоге он до 1974 г., цитирую, «никаких действий по борьбе с Советской властью не предпринимал. Однако все эти годы продолжал слушать радиопередачи антисоветского содержания из США и других стран. В течение лета Таратухин присматривался к сверстникам, проверял их с целью вовлечения в антисоветскую подпольную организацию».

Вовлечь, правда, удалось только одного – 17-летнего однокурсника. Сергей рассказал ему о якобы существующей разветвленной антисоветской организации, показал черновики писем, которые он направил в Москву, Краснодар, Одессу, Ленинград, Севастополь, Ташкент и Днепропетровск по адресам, которые нашел в журналах «За рулем» и «Филателия СССР» (на имя неких читателей, которые публиковали свои данные).

Если верить следствию, то в листовках Таратухин «рассуждал об отсутствии демократии, призывал ослаблять Советскую власть путем совершения вредительства, террористических и диверсионных актов».

А еще вменялось ему ограбление ателье «Огонек». Согласно материалам дела, он «дождался, пока в зале никого не будет, напал на кассира, угрожая ножом, забрал 143 рубля и убежал». Сотрудница ателье опознала налетчика в Таратухине, а нож нашли у него дома.

– Учитывая, что ему только исполнилось 18 лет, и его явку с повинной по ограблению, – говорит представитель Забайкальского краевого суда Виктория Михайлюк, – суд назначил ему в общей сложности четыре года колонии общего режима. Срок отбывал в пермских лагерях.

После освобождения Сергей Таратухин работал водителем троллейбуса. А когда случился развал Союза, решил получить церковное образование и стал батюшкой. Прихожане его обожали, проповедями заслушивались. Но вот ведь судьба (или характер)! Его лишили сана за «политическую деятельность и участие в антиправительственных организациях» (именно так и было прописано в соответствующем указе) в 2006 г.

Дело было вот как. Отец Сергий был в той самой колонии, куда привезли Михаила Ходорковского. И они встретились с ним в молельной комнате, побеседовали. Что именно ему говорил Ходорковский, отец Сергий не рассказывал. Но когда после этой беседы священника попросили освятить молельную комнату краснокаменской колонии, он наотрез отказался, поскольку здесь содержится «политический заключенный». Позднее отец Сергий покаялся: «После долгих размышлений пришел к выводу, что вел себя неправильно. Священник не должен заниматься политикой».

В марте 2016 г. около ста прихожан написали письмо патриарху Кириллу, в котором просили реабилитировать отца Сергия и вернуть ему священный сан.

Общецерковный суд вынес решение:

Епархиальному архиерею Читинской епархии рекомендовано привлекать С.М. Таратухина к церковному служению, в том числе, если митрополит Читинский и Петровск-Забайкальский Владимир сочтет это возможным, – к алтарному или клиросному служению, благословив ему ношение подрясника и стихаря.

Чуть позже было еще одно церковное постановление:

Продолжить нести попечение о С.М. Таратухине, а также наблюдать за несением им церковных послушаний и участием в деятельности по реабилитации алкоголезависимых.

Уже после этого опальный священник давал несколько интервью, где нет-нет да и проскальзывает между словами покаяния иная, крамольная мысль.

В последнее время об отце Сергии ничего не слышно. Жив ли? Служит ли?

Может, антисоветчик – это диагноз?

Часть V

Истории необычных судей

Судьбы судей редко становятся достоянием широкой общественности. Жизнь