— Между выбором и необходимостью существует разница. Не нужно делать никакие выводы из того, что сейчас произошло, — холодно проговорила она.

Его тело мгновенно напряглось, когда он услышал эти слова. Радостное настроение тут же улетучилось, и лицо сделалось мрачным.

— Может быть, та цена, которую я заплатил, меньше того, что платил тебе Шафтсбери и другие любовники за твои услуги?

Эти слова резанули ее. Они превращали всю ее жизнь в нечто дешевое и отвратительное. Так думать ей совсем не хотелось. Она просто выживала. В доме мадам Эжени у нее не было никакого выбора. Потом появились возможности, и она стала ими пользоваться. Мать продала ее в бордель, но Аллегра не позволила этой жизни уничтожить ее. Она не станет ни перед кем извиняться за то, что брала лучшее из того, что ей предлагала жизнь.

Артур подарил ей другой мир, и она не собиралась расставаться с этим даром. Возможно, ее любовники искали близости с ней, руководствуясь иллюзиями, но она, приглашая их в свою постель, давала им нечто большее. Она дарила им внимание, утешала их, говорила с ними на разные темы, облегчала их печали, удовлетворяла физически и предлагала свою дружбу.

В обмен на это они давали ей независимость. Многие женщины могли лишь мечтать об этом. Она выбирала своих любовников, и это было самой ценной вещью, которой она обладала. А этот мужчина либо не понимал этого, либо не хотел понимать.

— Ты отдал Нассару за меня лошадь, но я не стала твоей собственностью.

Она толкнула его в его мускулистую, крепкую грудь, пытаясь освободиться.

— Разве та цена, которую я заплатил, чем-то отличается от тех денег и драгоценностей, которые тебе дарили твои любовники?

— Сколько раз надо повторять, что я сама выбираю их, — проговорила она, стиснув зубы, — Они не покупают меня.

— Ты не ответила на мой вопрос, дорогая. Я заплатил меньшую цену в сравнении с тем, что платили тебе твои любовники?

Она почувствовала разочарование. Казалось, он обвинял ее в чем-то. Как будто в ней имелся какой-то изъян. Аллегра была уверена в том, что ее ответ уже не имел значения. Он все равно будет думать по-своему. Шахин нахмурился, и это напомнило ей, что она по-прежнему была в его власти.

— Вы заплатили ровно за две недели моего безраздельного внимания. Не более того, — бесстрастно проговорила она.

До этого момента она никогда не пыталась так точно определять цену за свои ласки.

— Две недели? — задумчиво проговорил он. — Вопрос теперь состоит в том, стоило ли мне платить такую сумму.

Она ничего не успела сказать на это, так как он вдруг поцеловал ее. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Аллегра почувствовала такое удовольствие, что даже не сочла нужным сопротивляться. Она отмахнулась от своих мыслей, как от надоедливой мухи. Ее рот раскрылся для поцелуя. Его горячий язык скользнул по ее языку, он кружил по ее рту, ощупывал теплую мякоть. Шахин оказался искусным любовником — не в пример остальным ее почитателям.

Никогда раньше ей не хотелось так раствориться в объятиях мужчины, как сейчас. В ней проснулись все ее чувства, и она хотела большего. Ее тело изнемогало от желания, ей хотелось вдыхать запах пряностей и мужского тела. Ей нравилось, когда он прикасался к ее груди подушечкой большого пальца, и ей хотелось, чтобы он делал это снова и снова.

Из его груди вырвался тихий стон, он был каким-то первобытным и яростным. Она выгнулась ему навстречу. Казалось, она была музыкальным инструментом, жаждущим прикосновения пальцев маэстро. Она не сомневалась, что он пытался распалить ее. В ней боролись два чувства: возбуждение и страх. Одна часть ее с радостью откликалась на те приятные ощущения, которые возникали в ее теле, а вторая была настороже.

Она старалась бороться со своей реакцией, но тут же обо всем забывала, когда его рот нежно прижимался к ее шее и подбородку. По ее венам быстрее побежала кровь, разнося тепло по всему телу, когда его руки снова начинали ласкать ее соски. Каждое его прикосновение разжигало огонь в ее животе, и этот огонь двигался ниже, к ее ногам.

Очень медленно его губы заскользили по ее телу, пока они не оказались на ее груди. Наконец его язык добрался до ее затвердевших сосков и стал ласкать их, отчего по ее телу побежала приятная дрожь. Господи, она, должно быть, лишилась остатков разума, раз позволила ему продолжать. Но она не хотела, чтобы он останавливался. Ее охватило жгучее желание, и она быстро втянула в себя воздух.

Она снова ощутила его неповторимый запах. Запах кедра и лакрицы воздействовал на все органы ее чувств. Он дразнил ее. Это был аромат опасности. Его губы скользнули по ее коже, и она тихонько застонала. О Господи, этот мужчина мастерски манипулировал ее телом, и она хотела лишь одного — сдаться на милость победителя и уступить его требованиям.

Когда эта мысль появилась в ее голове, она сразу же замерла от ужаса. Господи, как такое могло случиться? Ей хотелось подчиниться ему. Но она не могла потерять свою независимость, хотя этот мужчина просто околдовал ее. Она и так отдала ему слишком много. По ее спине пробежала дрожь, хотя руки Шахина, лежавшие на ее животе, были очень теплые. Холод сковал ее тело.

Он поднял голову, чтобы посмотреть на нее, и у нее мгновенно пересохло во рту. Он взирал на нее, как победитель на поверженного врага. Без сомнения, он полагал, что выиграл эту битву, и от этого Аллегре вдруг сделалось страшно. У нее не было сил бороться с ним. Но если бы даже они и сохранились, она бы не смогла справиться с тем желанием, которое он пробуждал в ней. Но у нее были мозги. И слова были сейчас ее главным оружием.

— Я поняла, что вам понравилось мое маленькое представление. Ваши ожидания не были обмануты, — проговорила она устало, делая вид, что ей все наскучило. — Я должна быть уверена, что хорошо отработала те деньги, которые вы за меня заплатили.

Потрясенная и взволнованная его ласками, Аллегра с трудом могла взять себя в руки. Она хотела преподнести все дело так, как будто их занятия любовью были всего лишь демонстрацией ее сексуальных умений. Внезапно выражение его лица переменилось. Удовлетворение уступило место чему-то темному и опасному. Он был в ярости. Аллегру охватила тревога.

Она изо всех сил старалась контролировать себя. Поэтому смело встретила его пылающий гневом взгляд. Ее брови приподнялись, и в глазах промелькнула насмешка. Она сильно рисковала, ее слова могли оскорбить его. А кому из мужчин они бы понравились? Она сказала, что устроила представление. Это означало, что она ничего не чувствовала, а просто разыгрывала свой маленький спектакль. Мужчины не любят, когда в постели из них делают дураков. Его губы резко дернулись, и он с презрением посмотрел на нее:

— Вы себе льстите. Я думаю, что заплатил слишком много. — В его голосе послышался лед. — Вы обладаете несомненными талантами, милая, но, как и любая другая шлюха, двуличны. Это совершенно очевидно.

Аллегра сжалась в комок под его грозным взглядом. Она снова сделала ошибку. Она снова недооценила этого мужчину. Даже Чарлз, когда он сердился на нее, не разговаривал с ней так грубо. Почему она решила, что сможет приручить этого мужчину и укротить его гнев? Он смотрел на нее так, как будто собирался убить.